хорошенький ротик, когда Лоенгрин вытащил оттуда толстую книгу.
– Что это? – воскликнула она. – Зачем это вам, мой господин?
– Не мне, – ответил он весело, – тебе, милое существо.
– Мне?
– Да, милая.
– Но мне-то зачем?.. Да и вообще… вы что, мой господин… грамотный?
Он шутливо поклонился.
– Имею честь им быть.
Она в испуге оглянулась.
– Ой, как стыдно… Вы в самом деле умеете читать и писать, словно не рыцарь, а какой-то там монах?
Он посерьезнел, глаза потемнели, а кожа на скулах натянулась.
– Милая, нет позора в том, чтобы уметь читать и писать.
– Но… как же… – пролепетала она, – никто из рыцарей не умеет! Даже король! У знатных сеньоров есть люди, которые читают им, а также составляют под их диктовку письма!
Он кивнул.
– Я не хочу, чтобы мои письма читали. Вовсе не потому, что там нечто постыдное, но, например, могут быть военные секреты…
– Вы собираетесь на войну?
Он покачал головой.
– Просто я не хочу зависеть от чужого человека там, где могу не зависеть. Кроме того, это же такое удовольствие – читать книги!
На ее личике промелькнуло отвращение, но тут же с плачем бросилась ему на шею.
– Простите!
– За что?
– Простите, – вскричала она сквозь слезы, – что подумала про вас такое!.. Конечно же, все, что вы делаете, правильно и прекрасно. И хотя другие не умеют ни читать, ни писать, то это они все не правы, а вы один – правы!.. Я вас безумно люблю, мой господин, властелин моего тела и души!.. Вы сегодня еще побудете здесь со мной или же отправитесь на охоту?
Он удивился:
– На охоту?
– Ну да, то же ваше мужское…
– А почему так сразу?
Она объяснила кротко:
– За время смут в Брабанте развелось слишком много дичи. Волки заходят среди бела дня в деревни и воруют овец, да что там о волках, когда стада оленей свободно вторгаются из леса на поля, где пожирают молодые посевы!.. А барсуки, что прямо там роют норы? Такого еще не было!
Он сказал озадаченно:
– Ну, конечно, я, наверное, тоже смогу и на охоту… Только как-то с оленями и зайцами я еще не дрался.
Она расхохоталась.
– Но это же просто охота!
– Понимаю, – ответил он с сочувствием, – мужчины слишком много времени проводят на охоте. Они настолько привыкли убивать людей, что сейчас уже не могут остановиться… и убивают бедных зверей, что не могут за себя постоять.
– Это точно, – сказала она весело, – зато они какие вкусные!.. Пойдем, покажу тебе нашу гордость – брабантских соколов!
Он пробормотал:
– Знал, что есть брабантские кони-тяжеловесы, но про соколов…
Она вскочила, ухватила его за руку.
– Пойдем!.. Пойдем, я покажу тебе все твое отныне хозяйство!
Она сразу повела его на задний двор, где расположены все вспомогательные службы.
– Вон там, смотри, у нас содержатся соколы, а вон там псарня.
– Много собак? – спросил он вежливо.
– Нет, всего дюжина охотничьих, – ответила она и тут же добавила гордо: – Зато самых лучших! Вот только почти год с ними никто не выезжал в лес.
Она выглядела такой огорченной, он поспешил утешить:
– Возможно, им еще придется побегать… Возможно.
Она воскликнула:
– Обязательно, какое возможно?.. Здесь прекрасные места для охоты!.. А леса такие дремучие и непроходимые, что никто не знает, что там в их глубине.
Он улыбнулся.
– Если в герцогстве все в порядке, то можно и поохотиться. Но, мне кажется, любая охота – это отдых, а праздность неугодна Господу.
Она сказала наставительно, как послушный ребенок, старательно усвоивший урок и затем гордо выкладывающий знания взрослым:
– Охота – эта старинный узаконенный обычай!.. Никто от него не уклоняется, это не по-мужски…
– Обычай? – переспросил он. – Обычаи склоняются перед сильными! Меня не удержит слабая преграда обычаев, потому что они везде разные… а я видел не только Брабант. Обычаи… они создаются людьми…
Она спросила в восторге:
– Такими, как вы, мой властелин?
Он улыбнулся.
– Надеюсь на это. Сильные создают обычаи, слабые им следуют.
Она прошептала восторженно:
– Я как-то даже не думала… что обычаи не сами по себе, а их тоже кто-то создает!
– Все обычаи создаются людьми, – заверил он. – Вот увидишь, когда-то утвердится обычай не спрашивать о происхождении человека!.. Более того, спросивший будет выглядеть человеком дурным и невежественным…
Она недоверчиво усмехнулась, это совсем уж нечто дикое, но прижалась к нему и прошептала:
– Вы все знаете лучше, солнечный мой рыцарь в сверкающих доспехах!.. Я безмерно верю вам во всем…
Они ушли дальше, а во дворе, провожая их взглядами, остановились Перигейл и Шатерхэнд. Перигейл проговорил задумчиво:
– Прекрасная пара…
– Очень, – подтвердил Шатерхэнд. – А еще он великий воин, что совсем уж хорошо.
– Это важно, – сказал Перигейл и вздохнул.
– Тебя что-то тревожит?
– Пустяки, – ответил Перигейл, – просто я не очень как-то люблю эти дурацкие обеты.
– Дурацкие?
– Они все кажутся дурацкими, – ответил Перигейл. – Взрослому человеку, конечно.
Шатерхэнд покосился по сторонам, пробормотал негромко:
– Намекаешь, что он может быть очень низкого происхождения? Но если человек взлетает так высоко, следует забыть о его происхождении!
Перигейл кивнул:
– Мы с тобой забудем охотно, этот наш герцог, он нас вполне устраивает. Но другим рты не заткнешь.
– Да, конечно… Но те, кому он нравится, допытываться не станут.
Перигейл вдруг улыбнулся.
