Он рассчитал время, быстро взапрыгнул на стену, зажал стражу горло локтевым захватом, не давая заорать, сильно дернул. Влажно хрустнули шейные позвонки, и он отпустил тело, только чуть поправил ноги, что высовывались из тени, дескать, все так же сидит на том же месте.
Пробежал к башне, там тихо, приоткрыл дверь и медленно пошел вниз по винтовой лестнице. Грязно, на ступеньках разбросан мусор, внизу дверь довольно ветхая, но засов огромный, массивный, прибит железными гвоздями.
Он прислушался, везде тихо, только в конюшне всхрапнула лошадь, а далеко-далеко завыл волк. Луна освещает половину двора, он передвинулся на два шага в сторону и попал в тень, тихо, никто не поднимет тревогу, значит, не заметили… Это он бы молча обнажил меч и встретил наглеца ударом в лоб, но простые стражники… люди простые.
Придерживаясь тени, он крадучись пробрался под стеной к центральному зданию, быстро прижался к двери, она подалась под его весом и, проклятая, надсадно скрипнула.
Он упал на пол и торопливо толкнул дверь обратно. Щель исчезла, он быстро огляделся, и хотя холл погружен в темноту, но глаза уже привыкли к ночи, к тому же сверху в районе лестницы на второй этаж падает тусклый свет, но и его достаточно…
Справа и слева в стенах массивные двери, с одной стороны кухня, узнал бы по запаху, если бы замок строили даже не по стандарту, слева помещения для челяди…
Мелькнула мысль подпереть дверь, чтобы не повыскакивали, если услышат шум, но под ногами ничего подходящего не попалось, и он быстро побежал наверх по лестнице.
В коридоре всего один страж, но и это многовато, обычно весь гарнизон таких замков пять-семь человек, да и те в основном сторожат ворота и стены.
Он сделал три быстрых шага, часовой начал оборачиваться на легкий шелест шагов, но меч пролетел по воздуху, как дротик, вонзился в горло, почти отделив голову от тела.
Лоенгрин успел подхватить падающего и опустил его под стену осторожно, устроил в позе беспечно отдыхающего в сидячей позе.
В любой крепости гарнизон всегда невелик, иначе его не прокормить, а неуязвимость обеспечивается тем, что такие сооружения легко защищать крохотным числом хоть от целой армии. Но если нападающие ворвутся в крепость, то она обречена…
Лоенгрин пробежался по замку, отыскал еще двух стражей, оба дремлют, и оба умерли, так и не поняв, что их убило.
Покои хозяина на четвертом этаже, как он и предположил, в коридоре пусто, это понятно, сейчас все должны быть на стенах и смотреть во все стороны…
Он быстро скользнул в комнату, на полу толстый ковер, приглушающий шаги, можно даже топать, не услышат, пробежал к массивной кровати с балдахином.
Хозяин мощно похрапывает, лежа на спине и раскинув руки в стороны. Лоенгрин приставил холодное острие меча к соблазнительно беззащитному горлу.
– Просыпайтесь, сэр Хейл, – сказал он негромко. – Просыпайтесь…
Веки барона дрогнули, поднялись, глаза бессмысленно уставились на Лоенгрина, не сразу даже понял, что холод на горле над кадыком – это не сквозняк, а острая сталь.
– Что… что за… – проговорил он сонно.
– Тихо, – велел Лоенгрин. – Тихо, животное. Ты и сейчас, скотина, отказываешься принести присягу?
Хейл пробормотал:
– Что… замок захвачен?
– Можно сказать и так, – ответил Лоенгрин.
– Но…
– Ни слова, – прервал Лоенгрин. – И никаких движений. Я спросил насчет присяги…
Хейл с трудом сглотнул слюну, глаза забегали по сторонам, наконец пробормотал:
– Ну, против такого аргумента не поспоришь…
– Точно, – согласился Лоенгрин.
– Я вообще-то мог бы и принести присягу, – сказал сэр Хейл медленно. – Почему бы и нет…
Что-то в его тоне показалось Лоенгрину неприятным и даже опасным.
Он покачал головой:
– Поздновато, сэр…
Он коротко двинул рукой вперед, тут же отпрянул, выдернув клинок из раны, поток крови из перехваченной артерии ударил темной струей.
За дверью все так же тихо, он даже не прокрался, а просто перешел быстро в соседний зал, там вольно раскинулся в постели крупный мужчина с черными сросшимися над переносицей бровями, таким в молодости был тот, что сейчас раскинулся в луже своей же крови.
Сын лорда крупно вздрогнул, когда острие меча уперлось в горло. Лоенгрин прижал палец другой руки к губам.
– Тихо… Ты тоже не готов принести мне присягу?
– Кому… это…
– Новому герцогу, – сообщил Лоенгрин.
– Да пошел ты…
Лоенгрин нажал на рукоять.
– Нет, это ты пошел. Там в аду тебя заждались.
Перигейл вздрогнул, когда из темноты в круге багрового света от костра внезапно появился Лоенгрин, спокойный и печально торжественный. Всегда сверкающие доспехи потемнели от застывшей на них крови.
От костра подпрыгнул Нил, глаза и рот распахнуты.
– Ваша светлость?
Лоенгрин сказал устало:
– Сними с меня это железо и почисть от грязи.
Нил вскрикнул:
– Это… кровь!
– Грязь, – повторил Лоенгрин. – У тех людей не кровь, а грязь.
Перигейл пристально смотрел в суровое, но достаточно безмятежное лицо рыцаря в сверкающих доспехах.
– Что, – спросил он неверяще, – удалось склонить их… принести присягу?
Лоенгрин кивнул.
– В общем, да.
– В общем… это как? В смысле, вы достучались до их сердец?
Лоенгрин ответил печально:
– Именно. Жаль, они других аргументов не понимали.
– Они… эта… сейчас…
– Держат ответ перед Господом, – объяснил Лоенгрин. – Что Он им скажет, не знаю, но я их простил. Не ведают, как Он сказал однажды, что творят. Хотя, конечно, неведение не освобождает от ответственности перед герцогом.
– Они… все… и сыновья?
Лоенгрин в удивлении посмотрел на потрясенное лицо начальника охраны замка.
– Да, несомненно. Я давал им возможность искупить вину, встать на путь истины, исправиться… Увы, они упорствовали в злостных заблуждениях. Пришлось вырвать эти сорняки, как и велит Господь, весьма сурово и безжалостно.
Перигейл охнул:
– Что… все?
Лоенгрин сдвинул плечами.
– Я не искал тех, кто спрятался.
– Значит… замок без охраны?
