английском.
Младший задал пару довольно глуповатых вопросов, я отвечал по делу, предмет знаю, Фокскиллер сказал наконец с одобрением:
– Хорошо, что понимаешь… А то обычно курьеры такие, что понятия не имеют, что носят.
Второй чему-то заржал. Я ощутил недосказанное, но смолчал, мое дело доставить, получить деньги и поблагодарить за покупку. Фокскиллер вынул бумажник, начал отсчитывать, я следил внимательно, он бросил на стол тридцать восемь бумажек по тысяче, спросил:
– Тридцать семь с половиной?.. Мелких не держим, остальное тебе за лекцию.
Я протянул руку к деньгам, в это мгновение в прихожей прозвенел резкий звонок. Я взял деньги и еще раз пересчитал, все верно, неслыханно повезло: сразу пятьсот рублей чаевых. Младший открыл дверь, в прихожую ввалился запыхавшийся парень, лицо белое, жадно хватает ртом воздух.
– Леху замели!.. – прохрипел он. – Вместе с товаром!.. Думаю, подстава…
Фокскиллер выругался, подбежал к окну. Второй отвел новоприбывшего на кухню, тот увидел меня, напрягся. Здоровяк небрежно отмахнулся:
– Да это посыльный, товар принес. Нет, не нашенские, спортивные. Сейчас уходит…
Фокскиллер, поглядывая в окно из-за шторы, бросил коротко:
– Никто не уходит.
Младший посмотрел на него, на меня, на лице появилось понимание, вместе с тем смущение, как будто должен обидеть напарника, с которым уже давно работает.
– А вообще да… Парень, побудь в ванной. Мы переговорим, ты не должен слышать.
– Конечно-конечно, – согласился я. – Ничего не слышал, никого не видел!
Он затолкал меня в ванную, я слышал, как щелкнула щеколда. Голоса отдалились, меня затрясло, надо же так вляпаться, это же бандиты, этот дурак их нечаянно раскрыл, по крайней мере передо мной раскрыл, теперь знаю, что у них пистолеты и что как-то связаны с наркотой. А где наркота, там большие деньги.
А где большие деньги, додумал мрачно, там жизнь ничего не стоит. Депутатов и членов правительства мочат, как кур, даже как курей, что им прихлопнуть мальчишку-курьера, о нем никто и не вспомнит…
Голова разогрелась от суматошных мыслей. Горячий лоб коснулся стены и продавил ее, как масло. Ослеп, начал погружаться все дальше, в темноте проступило серое, посветлело, я ощутил, что до выхода из стенки осталась пара миллиметров, затих, прислушиваясь, затем очень осторожно, остро сожалея, что глаза у меня не на щупальцах, выдвинул часть морды лица.
В коридоре пусто, на кухне возбужденные голоса. Донеслось:
– Костя, ты постой у двери. Смотри за площадкой, ничего не упусти. Ты, Хорек, быстро пакуй товар. Если уйдем без него, нам не жить, хозяин отыщет и на морском дне. Здесь на пару миллионов долларов!
– Да знаю-знаю, – донесся испуганный голос. – А что с тем парнишкой?
– А то, – ответил невидимый мне старшой. – Ты обгадился, тебе и мочить.
– Мне? Мочить?
– А что, лучше, если в ментовке заложит?.. Начнут спрашивать, все приметы выложит!
Хорек сказал плаксиво:
– Да я никогда…
– Цыц! Когда-то начинать надо и тебе.
– Фокс, может быть, ты?
– Делай, – велел Фокскиллер жестоко. – А мы машину подгоним и посмотрим, чтобы все чисто.
А тот, который Костя, добавил:
– Долго не возись. Если те уже едут сюда, то мы ждем десять минут и уматываем.
– Без меня?
Фокскиллер бросил уже от двери:
– Тебе здесь работы на три минуты.
Они уже открыли дверь, младший вскрикнул испуганно:
– А если вы уедете, куда мне?
– Уходи к Немому, – велел Фокскиллер. – А нам нельзя рисковать засветкой.
Послышались шаги, я поспешно вдвинулся обратно в ванную, осмотрелся дикими глазами. Ничего лишнего, обычная ванная, куча всяких дезодорантов и мазей на полке, словно здесь живет женщина или педик, два шкафчика по углам, там тоже всякая мелкая хрень, я поспешно упал на четвереньки и заглянул под ванну. Там, в пыли, среди пыли и грязи, какие-то палки, обломки вантуза и швабры, а также… ломик, настоящий ломик! Поменьше тех, которыми дворники скалывают лед, эти вроде бы зовутся на воровском жаргоне фомками, но когда я ощутил надежную тяжесть в руке, на душе заметно полегчало.
Конечно, можно целиком уйти в стену, пусть строят догадки, куда делся пленник из запертой ванной, но со злости могут уничтожить одежду, а что я буду делать голым? Да и потом как объясню все случившееся хотя бы милиции? Или знакомым, которым могу позвонить с просьбой насчет одежды, когда эти трое уйдут…
