продовольствия и воды внушали почтение. На всякий случай корабль оснастили опреснителем, работающим на уже знакомой Флавию силе Электро (римлянин читал об этом в книгах, да и самолично не раз дивился прогрессу техники, которая научилась освещать подвалы Обсерватории ярчайшими лампами). Ни галл, ни брит об этом еще ничего не слыхали, источая полное невежество в делах науки, поэтому Флавию пришлось провести небольшой ликбез по современным технологиям: «Новейшая разработка, тупицы! Половина элиты Рима уже использует силу Электро в своих целях!» − кратко, но четко довел до своих компаньонов Флавий.
Гизб в сборах не участвовала. Пару раз Флавий замечал ее в обществе Лация и еще одного мужчины — седовласого мужа с военной выправкой и такой же как у Лация магистерской цепью на груди.
Оружия, как и обещал заносчивый куратор, имелось в избытке. Флавий трезво оценил арсенал «Девы» и первым делом приказал выгрузить все тяжелые доспехи. Конечно, пехотинец в сегментарной броне или панцире обладает кое-каким преимуществом, но командир группы хорошо представлял себе климат центральной Африки. Ему и в Северной от жары доставалось солоно. Только столичные щеголи из числа аристократов могли предположить, что панцирь можно надеть на голое тело. На деле же нужна поддевка из войлока, а под нее еще и шерстяная туника. Без этого броня просто красивые железки, продерешь кожу до костей за минуту. А кроме того, сложно представить себя в африканском пекле завернутым в войлок и закованным в металлическую духовку. Здоровенные центурионные щиты, способные остановить удар линейного копейщика, последовали вслед за доспехами. Наивно полагать, что разведывательная операция выльется в правильную легионную баталию.
Вместо ненужного железа загрузили дополнительный запас воды и пару пневматических баллист с воздушными пружинами. Орудия легко установить на носу и корме, превратив безобидную торговую посудину в грозный боевой корабль. В глазах своих подчиненных, особенно Гизы и Йона, авторитет командира поднялся на пару пунктов.
Что касается цели экспедиции, то официально Мировая Обсерватория никак не относилась ни к «Деве странствий», ни к ее экипажу. Неофициально же магистрат указал точку на карте центральной Африки, которая волновала Престол уже пару десятков лет. Владения племени чокве, также известного как ангола (в оригинале «нгола, но европейцу произнести это куда как мудрено). Племя соседствует и враждует народом луэна, а тот в этой местности самый древний. Все это в самом центре Черного континента, всего несколько сотен миль от подконтрольной Риму колонии «Луанда − Черный свет».
Колония держала власть над Центральной Африкой почти сорок лет и контролировала движение возможных противников — как собственно племен недружелюбных к белым людям туземцев, так и желтых людей Востока. В Африке желтокожие и узкоглазые чужаки ощущали себя вольготно, хотя на западное побережье пока не совались, помня гибельную для себя стычку с капитаном Атомом. Собственно, не будь этой стычки и не стань авантюрист в ней победителем, в Риме его ожидала бы плаха, а не вербовка в один из военных магистратов.
Последние сорок лет в местах обитания племени ангола регулярно пропадали отряды легионеров и колонистов. Местные жители в страхе шептались о подземных демонах, что воруют людей по ночам. Пропадали в основном здоровые взрослые, оттого гастрономическая версия о племени каннибалов не рассматривалась. Человекоеды куда охотнее похищают детей или раненых.
Задача группы Флавия − как можно дальше проникнуть во владения племени ангола и выяснить всю подноготную таинственных исчезновений. В прошлом несколько экспедиций из матерых вояк с треском провалились — не вернулся ни один человек. Но те люди посылались светской властью Рима, теперь же за дело взялся сам Престол.
Постукивая машиной, «Дева странствий» встала на якорь в Луанде девятнадцатого декабря 1799 года, через 37 дней после выхода из Мальты, где команда Флавия получала фальшивые документы, якобы удостоверяющие личность свободных торговцев. Забавно, но откровенную фальшивку печатники Обсерватории соорудить так не смогли, пришлось запрашивать канцелярию госпиталиеров на острове. Благо что-что, а фальшивые документы «самые государственные пираты» Рима — госпиталиеры — поставили на поток, превратив Мальту в некое подобие пиратской вольницы с имперским управлением.
Корабль покоился на ровной воде в бухте порта Луанды-Черный свет − единственном на западном побережье Африки, куда можно пристать груженому кораблю. Только здесь поселенцы оборудовали полноценные глубоководные пирсы, а также отдельное здание администрации. Главным в Луанде был некто Люций Люций Константин, согласно имперской еще табели о рангах — второй легат. А ныне — просто начальник порта и, похоже, всего города.
Как назло, прибыли в самый разгар африканского лета. Хотя Луанда и приморский город, жара стояла невыносимая. Жара и влажность. С Флавия ручьями катилась влага, и плотные белые халаты, в которые их всех одел знакомый с африканскими условиями Йон, тут же отсырели. Здоровяку галлу приходилось хуже всех, и только сухой как щепка бритт, похоже, ничуть не страдал. Гиза морщилась, но стоически терпела.
Флавий спрыгнул со сходни на выложенный огромными камнями волнолом и блажено потянулся. Он неплохо переносил морские путешествия, но на твердой земле ощущал себя куда увереннее. Незыблемая твердь под ногами настолько успокаивала душу, что даже жару Флавий воспринимал как должное.
Командир группы в очередной раз утер рукавом пот со лба и оглянулся. Позади грохнули еще две сходни, экипаж неторопливо взялся за разгрузку. Кроме «Девы странствий» причаленных кораблей не было, если не считать нескольких странных, невероятно узких лодок с высокими мачтами. К правому боку каждой лодки на двух шестах была приделана еще одна лодка поменьше… впрочем, даже не лодка, а просто обструганный кусок древесины. Таких необычных посудин Флавий еще не видел, тем более не понимал как на них плавать. То есть, конечно же, ходить.
− А ничего городишко, я ожидал худшего, − заметил бритт и зашелся в зевоте. Стоя на твердой земле, он блажено ощущал под ногами неподвижность земли, но по привычке пытался продышаться и регулярно зевал. Морское путешествие Йон перенес скверно, мутило всю дорогу.
Флавий оторвал взгляд от странных лодок и направил чуть в сторону, где на плавном возвышении расположились постройки. Для оплота Рима за тридевять земель от метрополии Луанда выглядела вполне прилично. Побеленные то ли глиняные, то ли кирпичные портовые здания, местами даже двухэтажные, каменная крепостная стена в центральной части города (как же она, верно, раскаляется под вечер!). Что за ней − не видно, но судя по довольно скромному периметру, во дворе крепости места хватит лишь на казарму для легионеров, арсенал да склад с припасами на случай внезапной осады.
Большинство строений в Луанде рассредоточились вокруг крепостной стены. Все легкие, со светлыми крышами и огромными, ничем не прикрытыми окнами. По правой части бухты сразу за небольшой полоской суши виднелась вода. На конце косы суетились чернокожие люди числом несколько десятков. Приглядевшись, Флавий понял: аборигены строят насыпную дамбу. Что удивительно, руководили работой такие же черные. То ли нанятые местной администрацией, то ли дамбу вообще возводят по желанию и силами коренного населения.
Строго к югу, ровно посередине подковообразной линии берега и чуть правее крепости, среди ровной одноэтажной городской застройки высилась обзорная башня из камня, а сразу перед ней расположился роскошный особняк в испанском стиле. Здание распорядителя порта, не иначе. Соседние строения испуганно сторонились шикарного поместья — между ними и башней располагался целый оазис рукотворной рощи. Флавий с удовольствием и гордостью заметил и красные маслины, и несколько буков, и даже пару рядов аккуратно возделанного виноградника. Культура и в Африке культура!
К этому зданию и нужно. Каждый новоприбывший в порт Империи в первую очередь докладывает распорядителю. Святой престол, сменивший императорскую власть, не тронул это правило. Флавий поправил порядком просоленный халат и направился в сторону башни.
Прохлада каменного здания и так шокирует входящего с жары, а тут еще такое! Показное великолепие убранства лишало дара речи. Античные вазы вперемешку с амфорами дорогущего черного дерева и греческой белой глины; на стенах, увешанных арабским шелком, блестят самые дорогие образцы колюще-режущего оружия, а в личных покоях администратора порта − Люция, еще раз Люция и, наконец, Константина − аж четыре кадки с какими-то местными растениями. Из-за этого обитель
