Я захлопнул дверцу, Геннадий обернулся:
– В Кремль?
– Да. Не жди сопровождения, дуй без остановок.
Странное образование – современный город: раньше во время войны он вымирал, все пряталось, а теперь, как видим по телевидению, даже в тех городах, где постоянно идут бои могучих группировок с применением танков и тяжелой артиллерии, – работают все магазины, кинотеатры, люди покупают мороженое и кормят уток в городском пруду…
Мы неслись по Рублевскому шоссе, а потом через Центр, но я, как ни всматривался, не заметил ни малейших изменений в ритме города, хотя по утренним новостям уже наверняка сообщили о ночном нападении, о попытке государственного переворота, о вторжении штатовских войск. Теперь радиофицированы все троллейбусы, автобусы, у каждого в машине авторадио, а тинейджера немыслимо увидеть без наушников и болтающегося на груди радиоприемника.
Однако же полная тишь и гладь, все как обычно, все нормально, все привычно. Кинофильмы и баймы так подготовили народ, что ничему не удивятся, ничем не возмутятся, а будут себе жить, как живут их четвероногие сородичи, вполне пристойные коровы, овцы, козы.
Подъезжая к Кремлю, я уже имел полную информацию от Сигуранцева и Карашахина. Во дворе с десяток автомашин, а когда я взбежал по ступенькам, навстречу вылетела испуганная Ксения, в широко распахнутых глазах ужас.
– Господин президент!.. Вы весь в крови!
– Не весь, – успокоил я. – Народ собирается?
– Уже все в зале!.. Ждут. Но вы уверены…
– Да, – ответил я бодро. – Да.
Она торопливо распахнула передо мной дверь, словно я та немощь, что сам уже и дверь не отворит. Я шагнул в зал, там человек двадцать, все повернулись, лица бледные, встревоженные.
Я сказал четко:
– Прошу садиться. Буду краток: сегодня ночью была совершена попытка государственного переворота. Кандидат в президенты Новодворский со своими сторонниками и при помощи штатовских коммандос пытался захватить мою загородную резиденцию. При штурме погибли Убийло и Босенко, они гостили у меня, я получил два легких ранения. Ладно, пусть три. Хотя точнее будет сказать, что это США поторопились посадить своего ставленника, так как Новодворский по всем прогнозам должен был и так сесть в президентское кресло через полгода. В сложившихся обстоятельствах я принимаю на себя всю полноту власти. Обстоятельства чрезвычайные!.. Да-да, оставаясь демократом, я тем не менее возлагаю на себя полномочия диктатора. Россия в опасности! Будут пересмотрены некоторые законы, но, не вдаваясь в подробности, скажу, что лейтмотивом наших действий должно быть: сначала думай о Родине, а потом о себе!
Слушают, превратившись в соляные столбы. Напротив меня сидел Агутин, он судорожно вздохнул, с явным трудом растянул замерзшие губы.
– Господин президент… нам вам честь отдавать… гм… как генералиссимусу?
Я ответил ровным голосом:
– В нашем кабинете ничего не изменится, ведь вы это хотели услышать? Я бы не хотел никаких перемен. Но в стране многое придется почистить, перетряхнуть, заставить работать. Не заново, а вообще работать.
Окунев поерзал, сказал деловым голосом, будто бы и не слышал про диктаторские эполеты на моих плечах:
– Основной штатовский десант высадится через два-три дня. Насколько я понял по весьма расплывчатому докладу Громова, наша армия все еще не готова. Да, я не сомневаюсь, что некоторые части окажут героическое сопротивление. Но в то же время знаем, что немало таких, что с радостью бросят автоматы и бросятся к юсовским солдатам выпрашивать жвачку. Найдутся офицеры… даже среди высшего звена, что будут срывать с себя погоны и менять у юсовцев на сникерсы. Лозунг: «Главное – уцелеть!», позорный для мужчин вообще и недопустимый в армии, стараниями демократов закрепился у наших человеков с винтовками. Так что на армию… всю армию!.. рассчитывать не приходится. В то время как у юсовцев весьма высокий боевой дух. Они уверены, что пройдут Россию под барабанный бой и бросание в воздух чепчиков, а Москву захватят, не потеряв ни человека.
Громов пробормотал:
– Протрезвеют, когда начнут прибывать свинцовые гробы…
– Нет, – возразил Сигуранцев, – цена слишком велика, чтобы не пожертвовать парой тысяч простых солдат и офицеров. Пожертвовали же двумя башнями в Нью-Йорке? Зато всю Россию наконец-то подомнут. Для этой исторической миссии кем угодно пожертвуют! Зато Россия – основной и вообще единственный соперник! – исчезнет с мировой карты. Превратится в территорию для заселения, которую будут раздавать кусками юсовцы. Это, знаете ли, цель!
Агутин ожил, быстро зыркнул из стороны в сторону, сказал, на глазах смелея:
– Дмитрий Дмитриевич, вы хоть и диктатор, но я призываю вас к реалистичности политика. В данной ситуации, господин Сигуранцев прав, любое сопротивление – бессмыслица. Мы смогли каким-то чудом и удачным стечением обстоятельств разгромить десант американских элитных войск. Честь нам и слава. Но мы не можем выстоять против всей мощи Америки! А мы понимаем, и вы тоже понимаете, что сейчас США обрушатся всеми военно-воздушными силами, морскими, пехотными, танковыми. Что я предлагаю? Призвать армию оставаться в своих казармах. В смысле, когда начнется высадка.
Я молчал, переваривая сказанное, стараясь оценить ситуацию. Агутин и Окунев, ярые сторонники Новодворского, но говорят без подвоха, в самом деле мы не в состоянии бороться со Штатами. Пока мы строили коммунизм для всех, они усиленно вредили и втихую ударными темпами строили военную мощь. И сейчас Штаты прямо и откровенно строят Американскую Империю, захватывают стратегические источники нефти, удушают противников. А кого удушить не удается, тех можно крылатыми ракетами.
