гнусностей – с твоей точки зрения – может дойти настоящий кибернетик! Пора тебя обшокировать по- настоящему. Ты будешь раздавлен, поэт!
– Ну-ну, – сказал я неуверенно.
– Ничего такого я не ввожу в машину. Примитив. Да и зачем? Я вложу свои данные. Не разумеешь? Знакомлю с энцефалограммами, щелочным составом крови, строением нейронов и схемой их связей, хромосомами, ДНК… и прочими необходимыми вещами. А машина уже сама подберет то, что я ищу. Ну как?
Я чувствовал себя так, будто меня окунули в зловонную лужу. А потом еще истоптали сапогами. Состав крови, хромосомы, перистальтика, экскременты…
– Ты это всерьез? – спросил я хрипло.
– Как бог свят! – ответил он и захохотал.
Он всегда смеялся неприятно, но на этот раз хохот был просто отвратительным.
– Тем хуже для тебя, – сказал я.
– Почему? – спросил он.
В стеклах очков отражался закат солнца, и я вместо зрачков видел багровые блики. На миг ситуация оказалась знакомой. Но тогда меня звали Фаустом, а его… его тоже звали иначе.
– Почему? – повторил он вопрос.
– Потому, что ты получишь то, что заслуживаешь, – ответил я зло.
Он позвонил через неделю. Голос показался мне взволнованным. Когда срочно попросил приехать, я поколебался, но не поленился одеться и выйти на улицу в слякотную погоду, хотя все еще не остыл от злости.
Едва я вошел в зал машинных расчетов, Олесь протянул длинную ленту с крохотными дырочками.
– Что это? – спросил я сердито. Никому не нравится, если его тычут носом в собственное невежество, к тому же момент не слишком подходил для шуток.
Но Олесь не шутил. Он спохватился и сказал:
– Ах да, ты не знаком с двоичным кодом… Это адрес. Один-единственный. Она выдала его сразу после твоего ухода. Ты еще фыркал на лестнице, как рассерженный кот, а я уже держал это в руках.
– И что тебя тревожит?
Я оглянулся. Старое кресло стояло на прежнем месте. Это немного примирило меня, и я опустился на мягкое сиденье.
– Понимаешь… Все получилось несколько иначе. Во-первых, я полагал, что «Алкома» выдаст несколько адресов. Таким образом, у меня осталась бы хоть какая-то свобода выбора. Во-вторых, я сразу же написал письмо. Объяснил незнакомке, что и как…
– Ну и?.. – подтолкнул я, ощущая нарастающее волнение.
– Вот тебе и «ну и», – сказал он сердито. – Взгляни.
Он протянул еще один листок. Я покосился на бумажку подозрительно, но это был простой бланк телеграммы. Там стояло всего два слова: «Еду. Ива.»
– Красивое имя, – сказал я примирительно. – Оригинальное. Ни разу не встречал.
– При чем тут имя? К тому же на телеграфе наверняка перепутали. Скорее всего Ева или Ира.
– Или Ида…
– Да перестань ты с именами! Она вот-вот явится!
Он смотрел растерянно, за толстыми стеклами его очков беспомощно мигали покрасневшие глаза. Тонкие пальцы ерошили остатки шевелюры. Я невольно ощутил злорадство.
– Решительная девушка, – сказал я.
– Очень решительная! А я хотел постепенно. Познакомиться сначала. Словом, чтобы все было как положено…
В этот момент раздался стук в дверь. Олесь вздрогнул и побледнел. Я ощутил, что сердце забилось намного быстрее.
– Это она, – прошептал он.
– Может, кто-нибудь по делу? – предположил я неуверенно. – Твой шеф?
Он отрицательно покачал головой и обреченно двинулся к двери. Я с замиранием сердца следил за его скованными движениями. Вот он взялся за ручку…
В коридоре стояла девушка. Некрасивая, сутуловатая, с короткими волосами мышиного цвета.
– Ива, – сказал он нерешительно, с полувопросом.
– Нов! – сказала она. Голос у нее был резкий, без привычной женской мягкости.
Они одновременно протянули друг другу руки. И в момент, когда вытянутые кончики пальцев коснулись друг друга, вспыхнуло ослепительное сияние! Я отчетливо видел огромную искру, проскочившую между руками. Как молния, как ослепляющая дуговая сварка! Они изумленно и радостно смотрели друг на друга. Он уже был рослым, стройным и широким в плечах, с красивым и мужественным лицом языческого бога. Она порывисто вложила прекрасные ладони в его сильные пальцы. Ее темные бездонные глаза сияли, как два солнца.
