зубы.
– Мечтаешь?.. Нет на звездах никаких аэлит! Мы все здесь…
Когда ушли Барабин и Ольга – не заметил, зато Лариска встала рядом, бодрая и свеженькая, на губах загадочная улыбка, рожа довольная.
– Жаль, – ответил я.
– Чего?
– Что нет там аэлит… Но все равно туда тянет.
Она пихнулась плечом.
– Не получится. Придется тебе вместо шагания по звездным просторам спускаться на лифте и везти меня по грешной земле.
– А что Демьян со своей ухой?
Она улыбнулась:
– Перехватил червячка, а через час должен быть в сауне со своими коллегами. Жена знает, что у них там совещание, так что не увильнуть.
Я буркнул:
– Так, может, и тебе? В сауну?
Она покачала головой, мне послышалось в ее голосе искреннее сожаление:
– Кто-то да проболтается. Это здесь его жену никто не знает. Нет уж, на сегодня с ним все… Славик, ты что-то в последнее время… или я раньше не замечала?.. Стал какой-то не такой. Что с тобой делается?
Она прижалась горячим телом, одной рукой обхватила за талию, другую игриво просунула за пояс и под резинку трусов. Я чувствовал ее умелые ищущие пальцы.
– Вроде бы все на месте, – сказала она рассудительно. – А что еще мужчине надо?.. Ну вот, все еще работает! А то все пугают: импотенция, импотенция с каждым годом… Никакой импотенции я нигде не вижу, все это брехня.
– Ты прелесть, – сказал я.
Она оживилась:
– Правда? И ты очень милый, Славик, я все время это говорю. Мы с тобой такие прелести, что просто… Пойдем в комнату. Ты Таньку уже успел?
– Нет пока.
– Чего тянешь? У тебя вон как набухло! Пойди разгрузись, а то Барабин какое-то шампанское за пятьсот долларов принес! Надо попробовать.
В большой комнате огромный стол, подобно игристому вину, играет и блещет хрусталем бокалов, рюмок разной формы и объема, посуды, там громоздится жареное мясо, рыба, креветки, кучи лангустов и осьминогов…
Я услышал нейтральный голос Константина:
– За шведским столом можно до отвала наесться, а за русским – до упада нажраться.
Люша сказал довольно:
– Только истинно русский человек знает, чем еда отличается от закуски!
И захохотал, колыхая всеми мясами. Это выглядело так, словно легонько встряхнули наполненный гелем огромный полиэтиленовый мешок.
Константин и Барабин тоже засмеялись, сыто гоготнул и Демьян, однокашник и ларисочник. Я выдавил улыбку, я же как все, так жить проще. Что-то Демьян задерживается, у него сауна через час.
На дальней стене широкоэкранный телевизор, маньяк с огромным зазубренным ножом гоняется за невинными девушками. Рассаживаясь, все заинтересованно следили за ним взглядами: догонит или будет вот так бегать до конца фильма?
Барабин с довольной мордой вскинул руки, показывая всем ту самую, как догадываюсь, бутылку, что полтыщи долларов.
– Ура, – сказала Лариска светлым голосом и засмеялась, словно множество серебряных колокольчиков рассыпалось по комнате. – Как хорошо!.. Люблю повеселиться…
– …особенно пожрать, – закончил Барабин и захохотал.
Лариска милостиво кивнула, будто в самом деле это и сказала бы. Я-то знаю, что перед каждым банкетом она принимает таблетки, а после – либо как римская аристократка щекочет горло гусиным пером, чтобы облегчить желудок и не дать ему успеть переварить все это суперкалорийное, либо глотает жиросжигающее.
Мы снова по разные стороны стола, рядом со мной Таня, молча ухаживает за мной, загадочно улыбается. Распили шампанское за пятьсот, я бы не отличил от обычного, Таня мне нагребает с общего блюда на тарелку, я ем безропотно, она время от времени щупала мои гениталии и шептала, что калории мне все-таки понадобятся.
Маньяк на экране догнал невинное дите и начал кромсать нежное тело жутким ножом. Алая кровь щедро плескала на экран. Как обычно в таких случаях, все за столом повернулись и, продолжая жевать, с живейшим интересом наблюдали.
Бедным и голодным необходимы были, подумал я невольно, оптимистически-песенные фильмы об изобилии, потому косяком шли всякие «Кубанские казаки» и «Волги-Волги». Теперь, когда все уже сытенькие
