Но чуда не произошло, она произнесла после паузы:
– Эта неделя у меня занята.
– Жаль, – сказал я, но отлегло, опасался, что рассердится.
– Но во вторник, – произнесла она задумчиво, – пожалуй…
Я выдохнул с великим облегчением:
– Во вторник! Отлично. Хороший день. Просто замечательный.
– Это не наверняка, – уточнила она с легкой улыбкой. – Кто знает, что вмешается.
– Ничто не вмешается, – горячо заверил я.
– Почему такая уверенность?
– Я попрошу Господа Бога, чтобы он убрал с вашей дороги все препятствия. Или позволил мне это сделать!
На другой день из отпуска вернулись Люша и вся наша компашка. Люша позвонил и проревел в трубку, что если не зайду посмотреть замечательные слайды, то нагрянут ко мне всей компанией, все у меня сожрут и все перевернут, а потом еще и ночевать останутся.
– Приду, приду, – заверил я. – Точно!
– Смотри, – предупредил он, – мы тебя не выпустим из этой… как ее, сферы!
Едва слышный голос Василисы подсказал:
– Сферы влияния…
– Сферы вливания, – внушительно повторил Люша, а после паузы, прислушавшись к суфлирующей жене, добавил со смешком: – А то у нас крен в женскую сторону. Самцов маловато, а ты ж еще не заарканенный…
– Буду вовремя, – поклялся я.
– Ждем, – сказал он еще раз, посопел и положил трубку.
Приеду, сказал я себе. То, что не поехал тогда с ними на дурацкие юга, – уже победа. Не стоит так уж слишком, надо дать Люше чуть отыграться. Не зря же он купил кинокамеру, я научил делать ролики, теперь снимает безостановочно, выбирает удачные куски и монтирует свою биографию. Таких кусков у него тысячи, он их по старинке называет слайдами, мне еще предстоит с ними возиться, подправляя и указывая на грубые просчеты.
Часть II
Глава 1
Купол неба исчез, над головой жуткий открытый космос. Медленно плывут снеговые астероиды, мертвые и холодные, язык не поворачивается назвать их облаками. Блестящая, как огромный слиток серебра, луна висит в пугающей пустоте, и чувствуется, что вот-вот обрушится… не может не обрушиться, огромную массу ничто не держит!
Из подъезда я с надеждой посмотрел в сторону троллейбусной остановки, вдруг да подходит. Правда, теперь есть автомашина, но проблем стало не меньше, а больше: в салоне троллейбуса стой спиной к движению и мечтай, а за рулем только и смотри, чтобы кто не подрезал, не затормозил впереди резко, надо слушать «Авторадио» насчет пробок в городе, заранее стараться объехать…
И в самом деле, только сел за руль, выехал на проезжую часть, как в черепе полыхнула ослепительно яркая мысль, невозможно умная и крупная, как рыба, что сорвалась с крючка рыболова. И тут же впереди замигал желтый свет, в мозгу пронеслось на огромной скорости длинное вычисление частоты мигания, скорости моей машины, плотности движения, я рискнул добавить газу и успел проскочить в тот момент, когда свет сменился красным, но на такой скорости можно…
Переводя дыхание, попытался вернуться к яркой мысли, но в черепе великолепная свистящая пустота. Я потер свободной ладонью лоб, пытаясь удержать выпрыгивающие через ушные раковины мысли. Ну что я за существо, уже и я, как все, отвык думать, живу на алгоритмах, как насекомое какое. А еще горжусь, что не такой, «как все», букашка безмозглая. Ну, не то чтобы очень уж горжусь, но чувствую, что не такой, как прочее быдло, и это чаще предмет для гордости, чем для уныния.
Если я не такой, как все, если я… гм, ну не то чтоб уж избранный, затаскали это слово, а то бы воспользовался, но все-таки я из тех, кто может войти в мир обетованный… то почему живу, как все? Почему вообще-то не отличаюсь по жизни от Люши, Константина, Шурика? Да что там в быту, даже вроде бы и по целям такой же. Так как могу войти в мир обетованный, если они, эти человеконасекомые, уж точно не войдут? Значит, и я не войду…
Я вышел из припаркованной возле дома Люши машины, сверху из раскрытых окон несся мощный бас Шаляпина, исполняющий «Шотландскую застольную» Роберта Бернса:
– Бездельник, кто с нами не пьет!
Ну да, сказал я себе вяло, а как же, и бездельник, и трус, и вообще подозрительный человек. Шпион, наверное. Гнать такого в шею из наших дружных рядов мужественных героев, которым наплевать на цирроз печени, на лопающиеся сосуды, на язву и прочие прелести отважно пьющего настоящего мужчины.
У Люши, как всегда, в гостиной накрыт стол, мощно парует мясо, пахнет шашлыками, острыми приправами, изысканными гарнирами. Даже на подоконнике в блюдах еда, не говоря уже о всех горизонтальных поверхностях кухни.
Все загорелые, с облупившимися носами, Василиса – красно-розовая, как огромная креветка со снятым панцирем, встретила меня в прихожей и, приговаривая, что соскучились, утащила сразу за стол.
Лариска, к моему удивлению, тоже встретила меня в прихожей, жарко расцеловала, на миг так прижавшись всем горячим зовущим телом, что я ощутил себя погруженным в амебу, готовую к делению.
