Мертвая тишина стояла в огромном зале. Даже занавеска на дальнем окне, взлетев от порыва ветерка, застыла в неестественном положении. Придон не дыша смотрел на тцара.
Взгляд Тулея был прикован к старику. Тот выпрямился, лицо стало спокойным и бесстрастным. Придон залюбовался гордым и полным достоинства лицом человека, чей сын стал тцаром великой страны. В той же мертвой тишине старик повернулся и пошел к выходу. Перед ним пугливо расступались, хотя только что там негде было яблоку упасть, но перед стариком образовалась широкая дорога, можно на трех конях в ряд.
И лишь когда старый выцветший халат исчез за дверью, Тулей вздрогнул, провел ладонью по лицу. На миг Придон увидел упрятанную муку и сильнейший стыд, даже раздражение на все это пестрое, шумящее и славословящее его сборище слабых и льстивых людей, но через мгновение тцар уже выпрямился, с натугой рассмеялся, широко развел руками.
– Как он меня еще не взялся выпороть!.. Продолжаем пир, дорогое мои гости! Я рад вас всех видеть. Виночерпий! Еще вина. Лучшего, у тебя есть в подвалах, знаю.
Все задвигались даже чересчур усердно, словно наверстывая паузу. Стук ножей стал частым, будто град колотил по крыше, а гул от разговоров стал напоминать мерный шум морского прибоя.
Придон, о котором на это время забыли, с любопытством смотрел, как могучий повелитель Куявии выкрутится из неловкого положения, ведь и в Куявии чтут заповедь богов: бойся каждый своих мать и отца, а Тулею как-то неловко бояться
Тулей как ощутил, зыркнул со злостью, но сейчас не до артанина, взмахом длани услал Щажарда ублажать гостей, шепнул пару слов Барвнику, и сразу же светильники вспыхнули ярче, под сводами начали порхать огромные разноцветные бабочки, прямо из стен зазвучала чарующая музыка.
Понятно, мелькнула мысль у Придона, что дети нередко идут дальше отцов. Тулей вон из деревушки, а сумел с наспех набранным войском захватить власть в Куябе. Такому трудно уважать родителя в дырявом халате. Не любить, любить просто, даже звери любят, а как раз уважать…
А вот кое-что Тулей нарушил! Куда бы ни уехал, обязан время от времени посылать родителям весточку. Если разбогател, то и денег. Золотых монет Тулей наверняка посылал не один мешок, но это могло быть не заботой, а бахвальством, если без слов почитания… Старик не зря сказал, что его братья навещают мать, значит, тоже живут вдали…
Он ощутил на себе недобрый взгляд. Тулей, уже освободившись, смотрел тяжело, с угрозой.
– Ты видел, артанин, – произнес он недобрым голосом, – такое, что негоже показывать чужим… И что ты скажешь?
– О чем? – спросил Придон.
– О чем видел!
Придон ответил с достоинством:
– Я только что видел самого достойного человека во всей Куявии.
Их взгляды сшиблись с такой силой, что в воздухе блеснули искры, словно при столкновении меча и топора. Запахло горячим железом.
Тулей сказал сквозь зубы со странным выражением:
– И, конечно же, ты имеешь в виду не меня?
Придон ответил прямо:
– А сам ты как думаешь?
В зале наступила мертвая тишина. Все смотрели и слушали жадно. Ему почудилось, что слышит, как шлепаются по всему залу на мраморный пол слюни.
Тулей быстро зыркнул по сторонам, губы раздвинулись в принужденной усмешке.
– Ах да, все остальное – мелочи… Благородные артане их не замечают! Только почему-то все наши тайны им известны. Ладно, оставим наших гостей пировать, а мы с тобой удалимся. Ты расскажешь, как добывал ножны, а вместе поищем пути, как добыть рукоять.
Глава 7
В покоях Тулея, огромных и блистающих, как предыдущий зал, их тоже ждал роскошно накрытый стол. Вся посуда из чистого золота, кубки с множеством мелких рубинов, что красиво перемежаются с изумрудами. Придон даже залюбовался игрой красок, но тут же подумал, что все чересчур, чересчур. Словно тцар все еще не насладится богатством, как бедный пастух, попавший в пещеру с сокровищами.
Тулей перехватил его взгляд, поморщился.
– Думаешь, все еще ликую?.. Нет, но не менять же на глиняную посуду. Да и все равно теперь: золото или глина.
Придон по его жесту сел за стол. Тцар не последний дурак, мелькнула мысль, многое понимает. Хоть и не артанин. Но старик… есть же и в проклятой Куявии люди! Или же старик из тех артан, что когда-то ушли от набегов в горы, прижились, стали горными племенами. Не знают даже, что где-то проходит граница, которая делит их на артан и куявов.
Тулей широким жестом обвел стол.
– Все твое. Ешь, пей, пируй, на меня не смотри, у меня уже из ушей лезет.
Придон сел на указанное место, но на стол даже не взглянул.
