Чачар отодвинулась незамеченная, на цыпочках прокралась дальше, услышала голоса за дальней дверью. Прислушалась, поправила волосы, робко приоткрыла дверь.
В большой комнате близ горящего камина расположились Горвель и Томас, в роскошном кресле царственно сидела леди Ровега, все трое внимательно слушали молодого человека: он напевал, играя на лютне. Его пальцы быстро перебирали струны, голос звучал красиво, мужественно, и Чачар сразу простила надменный вид и злые рыбьи глаза. Томас первый заметил приоткрытую дверь, Чачар попыталась отодвинуться, но рыцарь уже что-то шепнул Горвелю, – тот широко улыбнулся – Чачар знала эту понимающую улыбку, – поднялся и, ступая как можно тише, вышел к Чачар.
– Страшно, – вымолвила она жалобно, – не могу заснуть.
Томас смотрел сверху вниз, от него пахло хорошим вином, мужским потом, силой и чем-то особым, от чего у нее перехватило дыхание и чаще застучало сердце. Она чувствовала, как вспыхнули щеки, словно алые розы, густая кровь залила даже шею, оставив белоснежной лишь грудь – высокую, чувственную. Взгляд Томаса невольно опустился, и Чачар в сладком предчувствии видела, с каким трудом он оторвал глаза от глубокого выреза, где грудь заволновалась, с готовностью поднялась навстречу его жадному взгляду.
– Где мой друг Горвель отвел вам комнату? – спросил он внезапно охрипшим голосом. Его глаза помимо воли поворачивались в орбитах, Чачар чувствовала, как жаркий взгляд ползет по ее нежной коже, оставляя красный след прихлынувшей крови.
– Поверхом выше, – ответила она, опустив глаза, чтобы дать рыцарю смотреть туда, куда хочет. – Комната будущего наследника…
– Или наследницы, – проговорил он с хриплым смешком. – Вы… хотите осмотреть замок моего друга? Раз уж не спится в такую душную ночь. Наверное, перед грозой? Меня тоже что-то тревожит…
– Я бы с радостью походила с вами, сэр Томас, по замку. Прогулка помогла бы заснуть…
Томас оглянулся на чудовищно толстые стены:
– Тогда… пойдемте снизу? А закончим на сторожевой башне под звездным небом. Я никогда не видел таких крупных звезд!
– Я тоже, – призналась она.
Она пошла впереди, чувствуя его пристальный взгляд. Щеки горели так, что кожу пощипывало. Хорошо, что не надела ничего лишнего, – ее ладное тело, к которому всегда тянутся мужские руки, просматривается даже в тусклом свете факелов. Недаром сарацины откровенно пялились, рыжебородый хозяин посматривал одобрительно, раздевая ее взглядом, даже рыбоглазый менестрель бросал чересчур пристальные взгляды, к явной досаде леди Ровеги!
Они спускались по крутым ступенькам, снизу тянуло прохладой, сыростью. Чачар держалась поближе к Томасу, ей было страшно, а рыцарь шел рядом, могучий, красивый, мужчина с головы до пят, и она при первой же возможности испуганно пискнула и ухватилась за его руку, так и пошла – вздрагивая, прижимаясь в страхе, ибо тени сгущались, двигались, словно в только что выстроенном замке уже появились призраки.
Опустившись в подвал, они оказались перед массивной железной дверью. Томас пошевелил ноздрями, грудь его раздулась, он поспешно толкнул железные створки. Из глубокого подземелья вместе с влажным холодом пахнуло таким мощным запахом вин, что Томас пошатнулся. В тусклом багровом свете факела, который держал над головой, виднелись три высоких бугристых ряда, похожих на спины буйволов.
Чачар пораженно вскрикнула:
– Три ряда винных бочек!.. Зачем ему столько?
– Узнаю Горвеля! – рассмеялся Томас. – Он считает оскорблением напиться воды, если за пару миль в окрестностях есть вино. А в этом замке, что на перекрестке караванных дорог…
Чачар покосилась на смеющееся лицо рыцаря, где плясали багровые блики, отважно спустилась в подвал. Ступеньки были с острыми краями, нестертые, земля под ногами еще испускала запах свежести, незатоптанности. Кое-где из-под винных рядов торчали жерди, доски. Винные бочки сложены в три ряда: два – под стенами, один – посреди, между ними проход в ширину раскинутых рук, а точнее – чтобы без помех выкатывать нужную бочку. Огромные чудовища из толстых дубовых досок громоздились так высоко, что Чачар изумленно покачала головой:
– Их не выпить и за сто лет!
– А если с друзьями? – спросил Томас весело.
– Ну за пятьдесят…
– Горвель отважный рыцарь, но выгоды не упускал. За ним всегда шел обоз с награбленным. Поэтому он здесь, а я возвращаюсь на родину. Вино продаст, купит что-то взамен, снова продаст… Мы скоро услышим о новом королевстве, Чачар!
Он воткнул факел в железную подставку, и Чачар немедленно повернулась к нему. Ее глаза блестели, она положила ладони ему на грудь, под ее тонкими пальцами изгибалась широкая пластина мышц, в глубине ровно бухало огромное, как молот, сердце, с каждым ударом стучало чаще и мощнее. Чачар победоносно улыбнулась, потянулась навстречу его губам… Томас взял Чачар за плечи.
В звенящей тишине, где оба слышали только его хриплое дыхание, внезапно послышались тяжелые шаги. Томас оглянулся, непроизвольно хлопнул себя по бедру, где должна торчать рукоять меча. В подвал по лестнице спускались двое широких в плечах, блистающих железными шлемами воинов. Томас не разглядел лиц, но обнаженные мечи в их руках зловеще рассыпали багровые блики, воины шли настороженно, кого-то искали, мечи, изогнутые, заточенные с одной стороны – сарацинские, держали чуть наискось, как принято у наемников Востока, повадки изобличали умелых бойцов-сарацин.
Он отодвинул Чачар себе за спину, шепнул:
– Ты их знаешь?
– Вижу впервые…
Томас замер за выступом ряда бочек, но воины их не видели, двигались медленно, прикрывая друг
