разница между трусом и храбрецом в том, что трус выказывает страх, а храбрец – нет. А из этого вытекает главное: кто как встретит свой смертный час. По-мужски – это значит достойно.
Человек с лицом под капюшоном тоже проводил долгим взглядом буковинца, сказал насмешливо:
– Разница между трусом и отважным не так уж и велика, верно?
– Велика, – отрезал Добрыня. – Велика!
– Да?.. Гм… Впрочем, как посмотреть… Ведь храбрец – это тот, кто смелее других несколько дольше…
Леся слушала их разговор непонимающе. Добрыня буркнул:
– Сходи посмотри, что за комнату нам отвели. Пусть сменят одеяло… если оно есть. Проверь светильники.
Леся с неудовольствием встала. Ее взгляд пробежал по темному помещению, между столами узкий проход, придется протискиваться между широкими потными спинами.
– Если меня кто-нибудь схватит лапать…
– Таких не хватают, – обронил Добрыня.
– Чего?
– У тебя не та стать, – объяснил он. – Иди!
Она ушла, а он, сразу забыв о ней, повернулся к посланцу смерти:
– Ты… за мной?
Посланец преисподней помедлил, покачал головой:
– Нет. Тут есть один… А потом, потом… Ага, затрясло?.. Нет, потом все еще не ты! Сперва этот, которого ты зовешь буковинцем. Он умрет через два часа.
Добрыня вылил последние капли из кувшина в кубок, потом оттуда – в рот. Посланец смотрел насмешливо. Добрыня и сам видел, что здесь пьют прямо из кувшинов, а еду хватают руками, как дикие люди. Но мужчина тем и отличается от мужика, что не теряется даже перед лицом гибели, а не то что в корчме с простолюдинами.
– Будь здоров, – обронил он холодно, – пойду взгляну на свою постель.
Посланец смерти проводил его взглядом пустых глазниц. Добрыня не поверил бы, но существо из того мира смотрело ему в спину с одобрительным восхищением.
Глава 32
Их комнатка оказалась крохотной, но опрятной. Толстая служанка торопливо меняла постель. Пахло травами, Леся умело набивала подушки свежим сеном.
Дверь в комнату напротив открыта, там стучали молотки. Двое дюжих мужиков, поругиваясь, выдирали из пола ножки кровати. У стены уже стояло огромное тележное колесо. Сам буковинец суетился, бросался то вытаскивать кровать, то со страхом выглядывал из двери.
Добрыня кивнул:
– Тебе бы встать из-за стола раньше.
– Да? – спросил буковинец. Его трясло, зубы лязгали с такой силой, что перекусил бы самую толстую кость. – Теперь уже и не знаю!.. Может, и лучше, если бы не знал… вот так прямо. Не видел этого… Уж и не знаю, куда и метнуться. Спрятаться? Но старики говорят: хоть круть, хоть верть, но даже в черепочке найдет тебя смерть!.. А за тридевять земель у меня сил не хватит…
Добрыня пошарил за пазухой. Волшебный платок сам скользнул в пальцы, ноздрей коснулся нежный ароматный запах. Он вспомнил светлое, чистое лицо принцессы, ее ясные, преданные глаза, в сердце кольнуло.
– На, – сказал он. – Взмахни и скажи, куда бы хотел попасть…
Буковинец вытаращил глаза:
– И что?
– Окажешься там.
– Ну… в самом деле? Не задеру лапти кверху?
Добрыня сказал, теряя терпение:
– Не хочешь – не надо. Я разве принуждаю?
Буковинец торопливо выхватил из его пальцев платок. Глаза воровато бегали по суровому лицу витязя, пугливо посматривали на надменно выпяченную нижнюю челюсть, опускались на странный невесомый платочек.
– Странно только… Чтоб с таким сокровищем расстаться? Я ж тебе никто… Ладно-ладно, ты же герой, по всему видно, а у героев свои причуды.
Он слегка взмахнул, в глазах страх, проговорил недоверчиво, но уже со страстной надеждой:
– В самом деле я смогу попасть на дальний остров Буян, что посреди неведомого моря-окияна?..
Добрыня не нашелся что ответить, сам не знал, вдруг фигура буковинца дернулась, в глазах появилось дикое изумление. Пахнуло порывом свежего воздуха, в котором ощутился аромат соленого моря.
Добрыня отшатнулся, быстро посмотрел по сторонам. В комнате пусто, буковинец исчез бесшумно. Без грома и вспышек молний, без колебаний земли и карканья черных воронов.
