Глава 19
Слуги принесли обед, тихие и молчаливые. Она ловила их ускользающие взгляды, но, когда сама смотрела в упор, поспешно отводили взгляды, исчезали, словно просачивались сквозь стены.
Мирошник пришел не скоро, от него несло гарью, каленым железом, промасленными кожами. На Итанию пахнуло и ароматом крепкого вина. Выглядел он усталым, но глаза весело блестели, а поприветствовал ее сильным уверенным голосом.
– Какое жулье, – сказал он, однако без всякого гнева в голосе. – Свои же, не чужаки какие-нибудь непонятные, ан нет – стараются обжучить!.. По серебряной монете запросили за каждое копье!.. Виданное ли дело: раньше всегда столько платили за десяток!
Со двора донеслись грубые голоса. Он подбежал, высунулся, погрозил кулаком. Итания приблизилась к другому окну. На площадь выезжали всадники, перед ними носился крепкий приземистый человек, размахивал мечом и орал дурным голосом.
– Предран, – объяснил ей Мирошник. – Только ему по плечу из этой толпы сделать воинов. Может быть, по плечу.
Итания спросила ровным голосом:
– Вас что-то тревожит?
Мирошник фыркнул:
– Вы считаете, что войска артан перед воротами моей крепости не достаточно для тревоги?
– Войска артан? – переспросила она. – Разве с ними не удалось договориться?
– Как? – спросил он. – Как с ними можно договориться, если у них было одно-единственное условие?
Она опустила голову.
– Да, но…
Мирошник повернулся к ней всем корпусом, рассматривал ее так пристально, что она с неудовольствием сдвинула плечами. Он тут же отвел взгляд, сказал быстро:
– Извините, принцесса… Но могу ли я предположить…
– Вы можете все, – ответила она горько. – Вы можете все, наместник…
Он смотрел во все глаза. Лицо его менялось, наконец сказал совсем тихо:
– И все-таки мне кажется, что вы даже не удосужились узнать решение Совета Старейшин.
– Как будто оно было не предрешено, – сказала она с прежней горечью.
С площади донеслась бравая, но нестройная песня. Еще громче звучал гневный голос ветерана, что пытался наскоро создать войско.
– Похоже, – сказал Мирошник медленно, – их решение для вас прозвучит… неожиданностью.
Она устало повела плечом.
– И как же они сказали?
– Они сказали, – произнес он почтительно, – может быть, и несколько неожиданное для вас… ведь женщины не блещут пониманием истинных ценностей, но не для нас, мужчин.
Она замерла, не понимая его, не в состоянии понять, ибо мужское понимание ценностей, да еще истинных, всегда ускользало от понимания женщин, даже самых мудрых женщин.
Не могла и предположить, что старцы все видели и замечали. Отметили даже ее равнодушие к зеркалу. Все двенадцать проводили ее взглядами, переглянулись. Посмотрели на старейшего, Гарольда Корневорота Блистающего. Тот медленно наклонил голову, голос был дряхлый от старости, но достаточно твердый:
– Я вижу, все пришли к одному мнению.
Черный Ястреб, второй по возрасту, теперь уже лет пятьдесят, как не черный и не ястреб, и лет двадцать даже не седой, а с голой, как колено, головой, ответил с поклоном, исполненным достоинства:
– Да.
– Огласи.
Черный Ястреб ответил ровным бесцветным голосом.
– Будем воевать.
Придон, Аснерд и Вяземайт подъехали к крайним кострам, что огненной дугой окаймляли артанский лагерь. Воины держались беспечно, последняя крепость куявов, страна захвачена, а они – молодые и сильные – хозяева этих просторов, земель, городов. Багровый свет жутко и весело играл на широких пластинах груди, плечах и руках, мускулистых, покрытых здоровой кожей, прокаленной солнцем.
Большинство беспечно спали прямо на земле, немногие сидели на корточках перед огнем, лица казались выкованными из красной меди, слышались смешки, хохот. Настроение приподнятое в ожидании завтрашнего боя, бешеной скачки по чужой земле, когда можно метать стрелы в разбегающихся врагов, бросать горящие факелы в окна домов, догонять и хватать за волосы чужих женщин.
От многих костров неслись песни, Аснерд нахмурился, песни не боевые, не походные, а все о бабах, о чужих женах. Только в одном месте запели о конях, чистые и сильные голоса, от двух соседних костров песню подхватили, и в ночи словно в самом деле пронеслись призрачные кони: быстрые и прекрасные. Самые лучшие существа в мире, а после них самые лучшие – женщины, самое достойное на свете занятие для мужчины – война, а после него – скачки и удалые игрища, где победитель вышибает противника из седла и получает все: награды, женщин, а побежденный кувыркается в пыли, захватывая полные
