– Там поместится два десятка!
– Солдаты Зла не терпят неудобств, – объяснил Ас-Зайдин с презрительной усмешкой. – У них на каждого должно быть не меньше двенадцати метров пространства…
Дмитрий кивнул:
– Верно. Но это если ночевать, жить. А если они всего на пару часов? Только встретить нас?
Глаза Ас-Зайдина округлились.
– Ты все-таки считаешь, что кто-то нас предал?
– Я не верю в случайности, – напомнил Дмитрий.
Они сползли обратно в полной темноте. Боевики сидели на корточках, прислонившись к машине. Автоматы в руках, уже готовые к бою. Огня не зажигали, хотя барханы от станции закрывают надежно, но со спутника могут засечь, послать на станцию сигнал-предупреждение о странных соседях… Дмитрий хотел привычно сесть на землю, вовремя напомнил себе, что Восток – дело иное. Как ни манит присесть на горячий песочек, а – низзя. Днем задницу спалишь, а ночью простудишь. Потому на Востоке так часто сидят на корточках, а для молитв используют особые коврики. Особые тем, что толстые.
Ал-Мас смотрел на небо, что-то высчитывал, губы шевелились. Ас-Зайдин нервно ежился, настораживался при любом шорохе. А здесь даже муравьи-бегунки шелестят песком.
Дмитрий поинтересовался:
– Со штатовскими коммандос еще не сталкивался?
– Нет, – ответил Ас-Зайдин честно. – Мы по большей части умельцы по войнам друг с другом. А с янки… Мороз по коже… Столько о них наслышан!
– Плюнь, – посоветовал Дмитрий. – Пропаганда. Это они сами так о себе… А другие все над ними смеются. Они сильны только крылатыми ракетами, а вот когда глаза в глаза, лицом к лицу – кишка тонка. Трусливая нация! И шкуры больно бережет. Ты знаешь, какой у них самый популярный телесериал сейчас?
Ас-Зайдин покачал головой:
– Я имперские фильмы не смотрю. Брезгаю.
– Я смотрю, – ответил Дмитрий. – Так вот, в той проклятой Стране Зла я еще ни разу не встретил фильма, где американцы спасали бы честь, любовь, достоинство, так что ты понимаешь, что в том здании за люди. Они приехали сюда вооруженные до зубов, сидят и дрожат, как мыши, молятся своему богу, чтобы дождаться утра живыми, а потом их сменят, они вернутся героями из этих страшных песков, больше не увидят этих страшных людей… нас с тобой!.. получат медали и повышения в чинах…
Ас-Зайдин сказал нерешительно:
– Нам показывали в лагере учебный фильм… Там эти, коммандос, проходят еще и высшие школы этого… как его… восточных единоборств…
– Сунь-хуньства, – подсказал Дмитрий.
– Что-то похоже, – согласился Ас-Зайдин неуверенно. – По шесть лет учат. А до этого проходят подготовку в особых элитных школах, где занимаются по двенадцать часов в сутки! Могут разбивать кирпичи не только рукой, но даже пальцем…
Дмитрий восхитился:
– Здорово. Иван-бек, а ты владеешь этим сунь-хуньством?
Слышно было, как Иван улыбнулся в темноте:
– Увы, Аллах миловал.
– А своим пулеметом?
В тиши слышен был легкий скрип, незримая ладонь Иван-бека погладила вороненый ствол пулемета.
– Лучше сказали бы те, в кого он стрелял… но уже не скажут.
– Не скажут?
– Да. И в карты уже играть не сядут.
Дмитрий спросил:
– А сколько тебе понадобилось, чтобы овладеть?
– Два урока.
Дмитрий кивнул в сторону красных огоньков:
– Мы с Ал-Масом зайдем с той стороны. Сверим часы: сейчас половина второго. Через двадцать минут начинай продвижение к воротам. Как только поднимется тревога, действуй. Пленные нам ни к чему, так что руки у тебя свободны. И посмотрим, что эти сунь-хуньцы против пулемета, у которого в рожке достаточно пуль, а скорострельность… тоже достаточная!
Слышно было, как боевики зашевелились, песок едва слышно заскрипел. Дмитрий подхватил снайперскую винтовку, рядом пахнуло теплом от Ал-Маса. Дмитрий уже отличал каждого по запаху, а если учесть, что Ал-Мас плотно поужинал…
Песок шелестел, ноги погружались до голени, бархан сопротивлялся, не пускал на вершину. Наконец Дмитрий упал на брюхо, последние метры прополз на брюхе.
Непривычно тяжелая винтовка высунула длинное рыло и нацелилась в темное небо. Вместо мушки на ней сидело нечто нелепое, вроде старинного радиопередатчика. Провод тянулся к палмтопу, на темном
