Мы неплохо понимали друг друга. Его вопрос означал: «Надо ехать на такси».
— Даже и не думай, — повторил я, качая головой. — За один день истратить весь запас нервных клеток? Мне еще служить и служить. Не поеду, и точка.
— Нет так нет, — спокойно говорит Тахир. — До утра как-нибудь перекантуемся. Тема закрыта.
— Тахир, не обижайся. Ты — вылитый афганец. А я, хоть с бородой, хоть в чадре — шурави.
К этому времени я уже отпустил бороду.
— Думаешь, мне охота по ночному Кабулу на такси судьбу испытывать? — продолжает рассуждать Тахир.
— Ну, хитрый таджик, ты и зараза! Вроде меня и не напрягаешь, а свою линию гнешь… Хорошо. Едем на такси. Но с тебя бакшиш…[20] нет, два — за моральный ущерб.
— Заметано, — улыбается Тахир.
Честно говоря, перспектива провести ночь в аэропорту меня тоже не устраивала.
Такси поймали без проблем. Перед посадкой Тахир бросил мне:
— «ПМ» держи наготове. На всякий случай. Я пустой. По-русски лучше не говори.
— А где твой пистолет? Что на склад сдавать будешь?
— Я его когда-нибудь брал?
Действительно. Зачем нужна эта пукалка? Словом нужно убивать. Словом!
Сели в такси. По дороге Тахир с водителем о чем-то разговаривают на пушту. Вдруг он обращается к нему на английском языке. Таксист качает головой — мол, по-английски не понимаю. Тахир, поворачиваясь ко мне, тоже по-английски что-то говорит.
Что за цирк? Но интуитивно отвечаю:
— Ес оф кос, — зачем-то добавляю: — май лител френд. — И уже по-персидски: — Фарда, пандж саат бадаз зохр (завтра, в пять часов вечера)…
— …Санек, «май лител френд», — это гениально! Я чуть от смеху не описался. Хоть понял, о чем речь? — спросил меня Тахир, когда мы вышли из такси.
— Ни слова. Сам чего комедию разыграл, заподозрил что?
— Да, в общем, нет. Так, на всякий случай. Береженого бог бережет.
— Это правильно! Но со стороны мы, наверное, смотрелись как два идиота, решившие поиграть в шпионов. Кому рассказать — засмеют. Подумаешь, в час ночи по Кабулу на такси проехались…
— Лучше быть идиотами, чем покойниками.
— Очень правильная мысль. Надо запомнить. Нет, лучше записать.
Больше в Кабуле я на такси никогда не ездил. Ни днем ни ночью. Мне в Кандагаре и без этих поездок впечатлений хватало.
Глава 10
Джамшид
Утром проснулись бодренькие. Перекусили. Зашел комендант. Зарегистрировались, вечером было не до того.
В Представительство добрались к девяти часам утра. Отметились в дежурке — и по делам. Я — в кураторский отдел, сдать годовые отчеты, Тахир — в отдел кадров, узнать насчет рейса в Союз. Договорились встретиться в представительском магазине. Тахир обещал помочь загрузиться, потом в дуканы за шампанским и новогодними подарками.
В отделе было человек семь. В основном ребята из провинций. Тоже сдавали отчеты. Кому эти отчеты нужны?
Поздоровался. Один из присутствующих показался мне знакомым. Только собрался с ним поговорить, как в кабинет почти ворвался мужчина лет пятидесяти, в костюме и при галстуке.
— Кто из Кандагара?
Я встал. Представился, как положено, по форме.
— Как ты попал в Кабул? — начальствующим тоном с явным раздражением спрашивает он меня. И, не дожидаясь ответа, почти кричит: — Что себе позволяете? Совсем в провинции от рук отбились… Героев из себя строят… Мы еще разберемся, как ты в Кабул прилетел!
— Во-первых, не «ты», а «вы». Я с вами на вилле в Кандагаре чай не пил. Да и в Кабуле не собираюсь. Во-вторых, сел в самолет и прилетел.
Начинаю «закипать».
— Сел в самолет и прилетел, — передразнивает меня человек в костюме. — Кто вам разрешил? Мы о вашей безопасности заботимся, а вы летаете без разрешения на чем попало.
Лучше бы я этого не слышал.
— За нашу безопасность печетесь? — сжимаю кулаки. — Да наша безопасность у нас между ног стоит.
Не замечая, как кто-то хихикнул, продолжаю наседать:
— Легко заботиться, сидя в теплых кабинетах… Лучше бы с машинами помогли. Не машины — развалюхи! На них ездить нельзя. И телеграммы, которые вам посылают, нужно читать, хотя бы иногда. За две недели ни на одну мы не получили ответа. Что прикажете делать?
Явно не ожидая такого напора, он начинает оправдываться:
— Вы считаете, что только в провинциях работают. А не знаете, сколько в Кабуле работы?
— Ну-ну, мы пахали, я и лошадь, — огрызаюсь я. И тут меня понесло: — Вы сами кто будете? Расшумелись, как на митинге. Представьтесь!
— Я начальник кураторского отдела полковник Дураков. Сейчас же напишите объяснительную записку о своем поведении. — Он переходит на визг.
Спокойным тоном, а сам еле сдерживаясь, отвечаю:
— Писать я ничего не буду. Готов изложить ситуацию лично руководителю Представительства генералу Зайцеву. Виноват — накажет. Нет — вам придется извиниться, публично.
— Завтра в девять утра быть в Представительстве!
Дураков вышел, громко хлопнув дверью. Я сел на стул, мысленно зачем-то ругая Тахира. Вспомнились наставления Витька-пограничника: «Санек, в нашей службе два препятствия: надолбы и долбо… Если первое препятствие можно обойти, то второе — даже и не пытайся». Прав был Витек.
И так времени в обрез, а тут еще с начальством надо будет объясняться, а я этого не люблю. А кто любит?
Но объясняться не пришлось. В отличие от Дуракова, Зайцев был нормальным руководителем. С ним я встречался два раза. Первый раз — через полтора года после описываемых событий он вручал мне афганский орден «За храбрость». Второй раз — в апреле 1988 года. Он мне очень помог срочно вылететь в Союз по семейным обстоятельствам. У меня тогда была сложная ситуация. Валидол жевал горстями, добираясь до Ташкента…
— Ну, кандагарец, ты даешь! У вас все такие шумливые?
Поднимаю голову, стоит парень, с которым я собирался поговорить. Протягивает мне руку.
— Алексей, из Герата. Так что? Все такие горячие?
— Все. Только я самый смирный.
Оба улыбнулись.
— Меня Александром звать. Алексей, говоришь? Из Кемерова, да? — спрашиваю я его.
— Из Кемерова… Откуда знаешь? Мне твое лицо тоже знакомо.
— Я в Кемерове в 1980 году в командировке был, мы с вами по одному объекту работали.
— Точно! Вспомнил! Серьезное было дело; кажется, два Управления были задействованы?
— Три, — уточняю я, — да еще на контроле в Москве. Я на этом деле зрение почти потерял, и приобрел гипертонию.
— И чем все закончилось?
