Я последовал его совету, но все-таки оставил в кармане несколько купюр покрупнее. Багровое солнце осветило Киевский вокзал последними лучами, и я начал действовать.
Черный автомобиль остановился у Катькиного подъезда. Бабушки охнули и скрылись по домам. Из машины вылез гладко выбритый джентльмен в костюме и с бабочкой в мелкий горошек. В руках у джентльмена была охапка красных орхидей с высунутыми желтыми языками. Запах цветов и одеколона, смешавшись, распространился по двору. За джентльменом двинулся шофер, неся в руке потертый фибровый чемоданчик с наклейкой «Еписеев Володя. 2 отряд».
Я поправил орхидеи и бабочку и позвонил в дверь.
– Ого, ящерица, ты все-таки сбросил хвост?
Сейфовая дверь, скрывавшая от меня мадам Колосову, распахнулась. Глаза Кэт расширились.
– Поздравляю всех вас я с первым утром сентября? – осведомилась она. – Ты что это так вырядился?
Я молча протянул ей охапку орхидей. Катька слегка отшатнулась.
– Васильев, это как понимать?
– Однозначно, – веско ответил я.
– Гусеница… То есть жужелица, – моя мадам не находила слов. – Сеня, ты что, серьезно?
Цветы упали на пол, я подхватил чуть было не рухнувшую вслед за ними Катьку. В крови бурлил адреналин, щедро вырабатываемый надпочечниками.
Это любовь!
И почему на открытках и прочей дребедени изображают пошленькое сердечко? Надпочечник! Вот что должно красоваться там!
Нащупав в кармане купленный несколько часов назад бриллиантовый браслет, я вынул его и попытался застегнуть на Катькином тонком запястье.
– Командир, – позвал шофер, все еще топтавшийся на лестнице. – Платить-то когда будешь? Мне еще за президентом ехать в Шереметьево.
Я нервно похлопал себя по карманам. Катька усмехнулась, осторожно переступила через красные цветы и скрылась в комнате. Через минуту она вернулась.
– Здесь должно хватить, – она протянула водителю несколько купюр.
Он поставил чемоданчик и, поблагодарив, удалился.
«Да что ж я за дурак такой?» – стучало в моей голове, пока я целовал Катькины мягкие губы. Она обвила мою шею чуть крепче.
Катька на мгновение оторвалась от меня и озабоченно спросила:
– Как хвост? Прошел? Анализы удачные?
– И эксперименты тоже, – пробормотал я и впился в ее губы. Два глаза передо мной хлопнули густыми ресницами и закрылись.
