помириться с Машей.
– Запомни, слоняра, – сказала мадам Колосова. – Главное для женщины – твоя абсолютная невиновность. Я, конечно, раскрываю карты, но если тебе удастся это доказать, то можешь творить все, что угодно.
– Как же это доказать? – спросил я тоном послушного ученика.
– Возьми хотя бы Маринкиного мужа. Он никогда ни в чем не признается. Именно поэтому она с ним до сих пор живет. Усек?
– Не-а, – тупо протянул я.
– Ну вот допустим такую совершенно невозможную ситуацию, – терпеливо принялась объяснять Кэт. – Твоя Маша застигла тебя в постели с другой бабой…
– Ох!
– Да не «ох»! С тобой-то как раз такое вполне может произойти. Твои действия, дубинушка?
– Ну, я скажу, что это какая-нибудь моя родственница, – начал придумывать я. – Ей, мол, негде ночевать и нечего…
– …делать, кроме как заниматься инцестом в твоей койке, – докончила Кэт. – Два тебе, Васильев. Очень плохо.
– А что же я, по-твоему, должен сказать?
– Ну, во-первых, говорить вообще ничего не нужно, пока не уйдет твоя «родственница»…
– А во-вторых?
– А во-вторых, нужно стоять на том, что твоей Маше все пригрезилось. И не забывай твердить о том, что ты ее любишь. Просто повторяй как попугай: «Я тебя люблю! Я тебя люблю!» И все.
– Но это же чушь! – возмутился я. – Ты что, думаешь, она сумасшедшая?
– Все женщины немного сумасшедшие. Иначе вообще не общались бы с дураками вроде тебя, – отрезала мадам Колосова. – Так оно и есть! Она тебе поверит, не сомневайся. Главное – терпение.
Глава 29
Главное – терпение
Ободренный этим советом, я открыл еще баночку пива и набрал Машин телефон. Как всегда, меня переполнял страх, что трубку возьмет хулиган Еписеев. Но час был довольно поздний, и я надеялся, что анфан террибль уже спит.
Мария подошла сразу же.
– Машенька, я люблю тебя! – пылко воскликнул я.
В ответ трубка издала серию коротких гудков. Что ж, попробуем еще раз. Ведь у нас что главное? Вот- вот, правильно, оно самое.
Вторая попытка увенчалась тем же успехом. Ничего, пальцы у меня еще крепкие, покрутим диск опять. Наверняка Мария уже в нетерпении сидит у телефона и старательно разыгрывает злость и негодование. Так я и поверил. Сидишь, небось, и ждешь, что будет дальше.
Кто это у нас там сказал, что главное в актерском мастерстве держать паузу? Наверное, все тот же Станиславский. Он любил такие изречения. Хорошо, примем к сведению и этот совет.
Я предусмотрительно снял трубку с телефона и положил ее на стол. А сам отправился на кухню, чтобы разогреть фасоль. Вывалив на сковороду всю банку, накрыл фасоль крышкой и вернулся на свой пост.
Паузу надо держать, а не тянуть. Итак, попробуем еще раз. Ага, соединилось.
– Я люблю тебя! – во второй раз возгласил я.
– Не туда попал, козел, – ответил сонный голос хулигана Еписеева.
Я в испуге выронил трубку. Что же теперь делать? Неужели она подослала своего милого сыночка? Если так, то все зашло слишком далеко. Не стоит даже продолжать.
Отхлебнув пива, я закурил сигарету и решил-таки попробовать позвонить еще разок. Чтобы окончательно и бесповоротно убедиться в крахе моих надежд.
– Алло? – это была Мария.
А голос-то какой невозмутимый! Будто это не я терзаю ее номер уже полчаса.
– Я люблю тебя! – вскричал я и затянулся поглубже, чтобы не очень вслушиваться в то, что ответит мадам Еписеева.
– Васильев, тебе совсем делать нечего? – донеслось до меня сквозь дым. – Мне же завтра на работу…
– Но я же люблю тебя, – прошептал я.
– Ты мне противен!
– А я люблю тебя!
В таком ключе мы беседовали минут пять. Наконец Маша сломалась:
– Что тебе от меня надо?
– Я хочу пригласить тебя в театр. В Большой, – выпалил я.
