Праздники закончились, и гости разъехались. Эржебет Батори осталась одна. Наконец-то она могла сбросить маску гостеприимной хозяйки. Слуги уже знали о приближающемся приступе гнева и спешно прятались в темных углах замка. Графиня должна была дать выход накопившейся злобе, боли и страху, мучившим ее.
Незадолго до праздников ей рассказали о Дорице, которая приехала около месяца назад из отдаленной деревеньки. Эта красивая крестьянская девушка и представить себе не могла, сколько вкусной еды есть в замке. Она не смогла удержаться от искушения и стянула со стола грушу, вымоченную в меду. Ее проступок не остался незамеченным. Конечно, гнев графини вызвал отнюдь не факт кражи. Что ее раздражало, так это король Матиаш, Турзо и особенно этот проклятый Меджери, которые вышли невредимыми, несмотря на расставленные для них сети, и отправились на заседание парламента в Пресбурге. Наверно, духи отвернулись от нее.
Впрочем, она привыкла, что люди быстро оставляли ее. Возможно, дело было в гнетущей атмосфере, установившейся в замке. Но Эржебет не страшилась одиночества. Вся ее жизнь прошла в одиночестве, между ней и миром была огромная пропасть. Только здесь, в ее замке, ее власть была безгранична, и она упивалась ею.
Дорицу привели в зловещую промозглую прачечную, едва прогреваемую жаровней. Там никто не услышит ее криков. Эржебет было необходимо немедленно впасть в экстаз, оторваться от реальности, усладить свою кровожадную душу.
В этой подвальной комнате Чейте разворачивалась очередная кровавая драма. Эржебет с закатанными рукавами, вся в крови, визжала и дико хохотала, металась вдоль стен, не сводя горящих глаз с жертвы. Две старухи, вооруженные разнообразным инвентарем: щипцами, кочергами, раскаленными углями – продолжили пытки. Дорица была обнаженной, светлые волосы падали ей на лицо, руки были крепко связаны. Эржебет уже нанесла ей более сотни ударов плетью и даже утомилась. Потом она скомандовала, чтобы привели еще двух девушек и подвергли такой же пытке. Полумертвая, Дорица слепо глядела на своих подруг, на графиню, на кровь на стенах. Эржебет тоже вся была в крови, рукава ее одежды прилипли к телу. Она сменила одежду и вернулась к Дорице. Девушка, несмотря ни на что, не хотела умирать. Дорко перерезала ей вены на руках, и тогда Дорица наконец упала замертво. Две другие девушки уже агонизировали, когда графиня покинула прачечную с пеной у рта, изрыгая проклятия.
Собравшийся в Пресбурге парламент заслушал управляющего замком. Обвинение, выдвинутое против Эржебет Надашди, потрясло собравшихся. И самое ужасное во всем этом, что графиня Чейте, не удовлетворяясь кровью девушек-крестьянок, убивала дочерей знатных венгров. Подобную жуткую историю нельзя было придумать нарочно.
Три дня парламент занимался делом Эржебет Надашди. Пфальцграф был в замешательстве. Он проконсультировался со своим секретарем и с друзьями и снова счел возможным настаивать на первоначальном решении. Но от короля прибыл посланец, и Турзо не мог более колебаться. Король предписывал ему отправиться в Чейте и на месте удостовериться в справедливости обвинений, предпринять расследование и немедленно наказать виновных.
Однако, несмотря на приказ, пфальцграф медлил с поездкой в Чейте. Хотел ли он дать Эржебет время убежать в Трансильванию? Во всяком случае, родственники графини и Турзо делали все, что было в их силах, чтобы отложить путешествие. Только Меджери настаивал на том, чтобы Турзо отправился немедленно. И он нагрянул внезапно. Вместе с ним в Чейте выехали граф Зриньи и граф Меджери.
Турзо, хорошо понимающий, что его гордая кузина будет защищать свой замок до последнего, взял с собой вооруженных солдат. В Чейте к ним присоединился пастор Поникенус. Они беспрепятственно прошли потайными ходами и обнаружили комнаты, в которых совершались преступления. Оттуда исходил явственный трупный запах. Вскоре вошли в пыточную с окровавленными стенами. Некоторые части «железной девы» все еще валялись на полу. Они увидели высохшую кровь на дне больших чанов, маленькие клетушки, в которых держали девушек, глубокую нишу в стене, в которой их прятали от людей, два ответвления коридора, один из которых вел вниз, к деревне, и заканчивался в маленьком замке, другой уходил за стены крепости, куда-то в холмы около Визнове, и, наконец, лестницу, ведущую в верхние комнаты. И там, около двери, Турзо и его спутники увидели распростертое обнаженное тело мертвой девушки, которое было превращено в одну страшную рану. Кожа была разодрана в клочья, на ногах и руках обнажены кости, волосы были выдраны целыми клочьями. Ее бы не узнала даже собственная мать. Это была Дорица.
Ошеломленный Турзо наконец получил бесспорные доказательства. Он прошел дальше и обнаружил еще двух девушек, одна еще билась в предсмертной агонии, другая, обезумевшая, все пыталась куда-то спрятаться.
В глубине подвала обнаружили нескольких испуганных до полусмерти девушек, ожидавших своей очереди. Они рассказали Поникенусу, что сначала их морили голодом, а потом заставили есть своих же убитых подруг. Более того, они рассказали о потайном ходе, ведущем в маленькую комнату, куда их приводили несколько раз.
Оставив охрану в коридоре, пфальцграф, Меджери и Поникенус взошли по ступеням. Поникенуса при этом искусали дьявольские коты.
Зржебет Батори не нашли в замке. Едва она покончила с последними преступлениями и вышла из транса, как, бросив все, направилась в малый замок. Там и нашел ее, надменную и высокомерную, Турзо. Она уже ничего не отрицала, наоборот, заявляла, что ее принадлежность к высшей знати дает право делать все это.
Б уложенной для поездки в Трансильванию повозке, стоявшей на заднем дворе, были найдены инструменты для пыток: утюги, иголки, ножницы для нанесения увечий и многое другое,. Все эти вещи сохранены в маленьком музее в Пиштяне, где Эржебет, как нам уже известно, иногда принимала грязевые ванны.
Подавленный всем увиденным, пфальцграф объявил свое решение: «Эржебет, ты дикое животное. Твои дни сочтены, ибо ты не достойна дышать земным воздухом и жить под светом Бога. Ты больше не принадлежишь к человеческому роду. Ты должна исчезнуть с лица земли. Тени будут окружать тебя в твой остаток жизни, принуждая каяться в зверских поступках. Может, Бог и простит тебя. Госпожа Чейте, я приговариваю тебя к вечному заключению в собственном замке».
Для Эржебет это было страшное наказание.
Потом Турзо повернулся к ее слугам: «Вас будет судить трибунал». Он приказал заковать их в цепи, а также позаботиться о двух девушках, которые еще оставались в живых. Наконец он проводил Эржебет в ее комнату и ушел.
Турзо никак не мог оправиться от всех свалившихся на него впечатлений. Он сказал родственникам, что вполне разделяет их опасения, что наказание вынесено не слишком суровое. «Я бы убил ее на месте, если бы не совладал с собой». Но добавил: «В интересах рода Надашди все будет сохранено в тайне, а если ее
