нашпигованы сотрудниками КГБ, для них это была удобная «крыша» и благоприятная среда для обделывания своих делишек. Именно это обстоятельство и было главной движущей силой искусственно созданного движения. Эту закулисную механику я имел возможность наблюдать вблизи, будучи журналистом-международником. Как и другие наши официальные затеи такого рода, это движение за мир, организованное ЦК партии, оказалось мертворожденным и не могло поднять общественность ни у нас, ни за рубежом. Всю эту пустую деятельность можно было бы сравнить с работой нашего Верховного Совета при Сталине, куда народ «выбирал» назначенцев власти и где все депутаты всегда обязательно голосовали «за», единогласно, чтобы им ни предлагали.
Как только мы в 1949 году обзавелись наконец своей атомной бомбой, Сталин снова оживился. Он не рискнул пойти на прямой конфликт с американцами, поскольку тогда наше отставание от них в этой области было еще очень большим, но тем не менее Сталин затеял свою очередную авантюру: с помощью Китая и Северной Кореи, их руками, он решил проверить прочность Южной Кореи, находившейся под защитой Запада. В КНДР (Корейской народно-демократической республике) правил сталинский сатрап, установивший в стране жесточайшую диктатуру. Выступал он в Северной Корее под именем Ким Ир Сена. На самом деле это был обрусевший заурядный кореец, служивший до этого в нашей армии на Дальнем Востоке, по имени Иван Афанасьевич Кан. Сталин сделал его своим наместником, а после смерти Сталина Ким Ир Сен стал полновластным диктатором над северной половиной Кореи.
Так вот, в 1950 году северокорейцы напали с помощью китайских «добровольцев» на своих южных соседей (разумеется, с ведома и одобрения Сталина). Тут же Организация Объединенных Наций, вернее, вооруженные силы многих ее членов выступили на защиту Южной Кореи. В той войне главную роль сыграли американские войска и китайская армия. Исключительно кровопролитная и разрушительная война тянулась до 1953 года, эта дата ее окончания не случайно совпала со смертью Сталина, организатора и вдохновителя этой бойни. В ходе той войны погибло немало наших военных советников, многие из которых принимали активное участие в боевых действиях. Нередко в воздушных боях в корейском небе сталкивались между собой и погибали советские и американские летчики. В результате Южной Корее все же удалось отстоять свою независимость.
Война в Корее лишний раз показала, что Сталин не успокоился и не успокоится, пока не начнут осуществляться его планы дальнейшего распространения влияния большевизма в мире (нескольких стран в Восточной Европе и Азии ему было мало). Впрочем он сам и не думал скрывать этих своих самых сокровенных устремлений, что было им открыто продемонстрировано на XIX съезде партии, последним съездом с его участием, он состоялся в октябре 1952 года. Судя по тому, как он вел себя на нем и что говорил, скоро умирать он не собирался, наоборот, было ясно, что вождь замыслил немало новых потрясений как для партии, так и для всей страны, даже для всего мира. Было также ясно, что Сталин, несмотря ни на что, не расстался с навязчивой идеей о мировом господстве.
Тем не менее вождь был уже стар и заметно сдал. Он не мог выступать на съезде с обычным многочасовым докладом, и это за него сделал Маленков. Выступление самого вождя на съезде было коротким, но многозначительным. В нем была всего-навсего одна идея, высказанная явно по принципу: у кого что болит, тот про то и говорит. Да, он еще и еще раз поведал о своей озабоченности проблемой коммунистического владычества над всем миром. Обращаясь с трибуны съезда к зарубежным коммунистам, он сказал: «Есть все основания рассчитывать на успехи и победу братских партий в странах капитала». Он обещал им всестороннюю поддержку: «Понятно, что наша партия не может оставаться в долгу у братских партий, и она сама должна оказывать им поддержку, а также их народам в их борьбе за освобождение, в их борьбе за сохранение мира. Как известно, она так и поступает».
Прогноз вождя о неминуемой победе «братских партий» (нашей пятой колонны в других странах) не сбылся, но КПСС и после смерти Сталина свято выполняла его завет и содержала эти «партии» за счет советского народа еще более тридцати лет, пока сама не канула в лету. В наше время, уже в XXI веке, многие могут подумать, что все эти бесконечные разговоры Сталина о мировой революции – пустая болтовня профессионального политика. Ни в коем случае! Академик Е. Велихов, мировая величина в области физики и, главное, светлая голова, трезво мыслящий человек, утверждает: «Ленин и Сталин готовили страну к мировой революции и под нее формировали и научные школы, и промышленность...»
Слышите? Даже «научные школы»! Что уж говорить обо всем прочем?!
Нет, выступление Сталина на XIX съезде имело бы самые драматические последствия, если бы он не ушел от нас в марте 195З года. Тогда, в конце 1952 года, по всему было видно, что он многое задумал. В том году он расширил число членов Президиума ЦК партии до 25 человек (случай небывалый, обычно их было в политбюро около десяти). То есть при ликвидации нескольких старых членов оба высших партийных органа, Президиум и Секретариат, вполне могли функционировать без них. При этом нельзя было не вспомнить о том, какую чистку в своих рядах вождь устроил в 30-е годы. Он недаром в конце 1952 года высказал на Пленуме ЦК партии недовольство своими старыми и самыми близкими сподвижниками, в том числе Молотовым, Микояном, Ворошиловым и даже Берией! Было ясно, что их участь предрешена, для новых глобальных свершений вождю требовались другие люди, не такое старье. Только смерть помешала ему повторить в 1953 году кровавую вакханалию 30-х годов. Но пока он был жив и умирать не собирался (удар хватил его неожиданно), его перепуганным соратникам оставалось только дрожать от страха или же самим побеспокоиться о своей безопасности. А Сталин тем временем приступил к делу, для начала он выразил желание уйти в отставку. Можно вспомнить, что в 20-е годы, когда после смерти Ленина разгорелась борьба за власть, он тоже высказывал такое пожелание. Тогда Каменев и Зиновьев не пустили его в отставку, не из любви к нему, разумеется, а просто в пику Троцкому, которого они не хотели видеть над собой, в вождях. На следующем этапе борьбы за партийный трон против ухода Сталина с поста генерального секретаря возразил очень влиятельный тогда Бухарин, его поддержал Пленум ЦК партии, состав которого загодя подобрал Сталин, пользуясь, как говорится, своим служебным положением. Можно вспомнить, что такие же номера на придворной сцене откалывали еще Иван Грозный, Борис Годунов и другие наши цари. Их просьбы об отставке никогда не удовлетворялись. Так случилось и после XIX съезда партии. Вождь пошел навстречу массам, но сказал при этом: «Ну что же. Если вы меня уговорили и обязали работать – я буду. Но я должен буду исправить некоторые вещи и навести в партии порядок. У нас образовался правый уклон. Это выразилось в том, что товарищ Молотов отказался подписать смертный приговор своей бывшей жене – Жемчужиной. Он воздержался от голосования по этому вопросу. Товарищ Микоян не смог своевременно обеспечить продовольствием Ленинград во время блокады...». В таком же духе он помянул и некоторых других своих приближенных. Было ясно, что он уже решил перейти к решительным действиям. Но каким?..
Сталин не случайно прежде всего помянул жену Молотова. Дело в том, что она была еврейкой и пользовалась большим влиянием среди столичной еврейской общественности. С этого факта и надо начинать рассказ о последнем завихрении злодейского сталинского ума. Начать придется издалека, без этого не понять, как Сталин пришел к такому мнению о Жемчужиной.
Вскоре после войны Сталин начал мощнейшую пропагандистскую кампанию – борьбу с так называемым космополитизмом. Все началось, казалось бы, с весьма незначительного факта, а вылилось вскоре в настоящий государственный антисемитизм, который к самому концу жизни вождя должен был перерасти в геноцид по отношению ко всем советским евреям. Этому помешала только его смерть. Дело было в следующем. Сталин регулярно лично раздавал премии своего имени в области науки, производства, литературы и искусства. Среди его лауреатов оказалось несколько абсолютно бездарных драматургов, которые с лихвой возмещали этот врожденный недостаток тем, что в своих произведениях воспевали Сталина и его режим. Некоторые театральные критики, еще не до конца потерявшие совесть, попробовали в своих рецензиях довольно робко и деликатно указать на художественную слабость таких пьес. Но ведь они уже были отмечены Сталинскими премиями! Так что их спонсор, Сталин, естественно, обиделся на такие оценки, нет, не самих пьес, а собственного вкуса. А за обиду Сталин всегда жестоко мстил, в подавляющем большинстве случаев просто физически уничтожал своих критиков. Случилось так, что в группе возмутивших вождя критиков оказалось немало евреев. Поэтому организованная по команде вождя травля театральных критиков сразу приобрела ярко выраженный антисемитский характер. Партийные пропагандисты тут же отыскали космополитов в литературе и искусстве. Так был найден очередной враг советской власти, которого можно было обвинять в наших бедах, каких у нас всегда хватало. Возможно, не одни театральные критики-евреи стали причиной сталинского гнева, вполне вероятно, что активное участие еврейских ученых в создании ядерного оружия в США тоже подлило масла в огонь. К тому же Сталин крупно просчитался при создании государства Израиль в 1948 году. Тогда мы не только приветствовали этот факт, но и активно содействовали появлению Израиля на карте мира. Тогда Сталин рассчитывал на Израиль как на форпост, на силу, направленную против традиционного засилья англичан в этом регионе. В то время мы даже осуждали
