супругами даже в гостях, когда жена начинала говорить о том, что ей нехорошо, а муж, очевидно, уже привыкший к тому, что ей становится нехорошо всякий раз, когда он оказывается в компании, злобно на нее шипел. Мужчина чувствует себя ужасно, когда жена говорит ему, что занемогла. Сказывается разница в мужской и женской привычке к психологии подтекста, склонности к чувствительности, к нежности слов и жестов. В ситуации, когда жене плохо, муж предлагает вызвать «Скорую помощь» (которую она вызывать не хочет, боясь, что ее положат в больницу) или отнести ее на руках в зубную неотложку, когда ночью ее изводит зубная боль. Женщина же, когда недомогает мужчина, бросается лечить его ласками, поцелуями, нежным нашептыванием на ушко. Мужчине это приятно, но сам он в большей степени умеет и чувствует себя обязанным оказывать конкретную помощь, а не чувственно-эмоциональную. Когда же женщина говорит о своей болезни, мужчина просто паникует и раздражается.
Моя беременность стала роковым событием, разделившим нас навсегда с отцом моего ребенка. Надо сказать, что я не встречала мужчины, который мечтал бы о ребенке в большей степени, чем он. Тем не менее, страх того, что может что-то произойти (он готов был однажды силой вытащить меня из ванной, говоря, что это чревато выкидышем, в результате довел до слез) сочетался в нем с абсолютной непривычностью уступать женщине, находящейся даже в таком уязвимом положении. Искренне боясь общественного транспорта, он уговаривал меня поменьше выезжать в город, однако ему не пришло в голову взять на себя кухонные обязанности или хотя бы отказаться от приготовления многоступенчатых ужинов. Каждый мой тягостный вздох или легкий стон приводил его просто в истерику, он говорил: «Ну потерпи ты!», но в голосе ясно читалось паническое желание «не видеть, не слышать, не знать» ничего о моем дискомфорте. Отказываясь перестроить наш внутренний домашний распорядок, он готов был поминутно обвинять меня в недостаточной бережливости и аккуратности. Он готов был убить меня, когда на четвертом месяце беременности я засобиралась в Киев на важный для меня профессиональный семинар, но категорически не желал отказаться от постоянно включенного телевизора, хотя одновременно с токсикозом его любимые телепередачи стали для меня просто невыносимыми, а, видя кривляния юных КВНщиков, я стремглав летела в уборную. Я так и не смогла объяснить ему, что беременной женщине эстетические и эмоциональные услады, психологические разрядка и комфорт куда важнее обязательных прогулок по графику, нужного количества ежедневных фруктов и мечтаний о том, как все произойдет в светлом будущем.
Он не выдержал моей беременности. Он оставил меня в своей огромной квартире и ушел жить к сестре, чем привел меня в невиданную многодневную истерику. Моему же бывшему, как мне казалось, супругу и моим друзьям, отправившимся к нему на разговор, он искренне пытался доказать, что все продумал и взвесил, что, боясь за ребенка, он решил дать мне полное спокойствие и «убрал» себя из пределов моей ежеминутной досягаемости, понимая, что придирками и обидами вынуждает меня нервничать. Примерно так же он рассуждал, мотивируя свой отказ навещать меня в больнице и не желая, так сказать, заставлять, опять же, переживать бурные эмоции и волноваться. Он искренне полагал, что я должна забыть о нем в эти месяцы и сосредоточиться на ожидании малышки… Так длилось до самых родов, когда я собрала вещи и уехала рожать в провинцию, твердо зная, что назад мы с дочкой вернемся не в эту квартиру, чего отец моего ребенка не простил мне до сих пор. Но я вовремя поняла, что даже самая великая любовь не выдерживает конкуренции с фактом появления на свет ребенка, который имеет право на обеспечение ему нормальной жизни – именно потому, что сам он, этот ребенок, не просил давать ему жизнь, ему ее навязали, следовательно, он имеет право на полноценную компенсацию.
Как вы уже догадались, я подвожу вас к мысли о том, что мудрая опытная женщина сто раз подумает, прежде чем решится уйти к другому мужчине ради того, чтобы еще раз пережить ощущения зарождения и апофеоза страсти.
Многие женщины испытывают жуткое потрясение, поймав себя на страшной мысли – из брака ушла любовь. Приход мужа домой с работы не вызывает у них уже никаких эмоций, кроме заботы о том, что, как всегда, все по хозяйству сделать не успела, придется доделывать уже в присутствии путающегося под ногами мужа, сейчас надо накрывать ему стол, затем – гора немытой посуды. Не возникает и мысли о том, чтобы подойти к нему в прихожей и поцеловать в шею, уткнувшись носом в его плечо. И он, молча переодеваясь, не бежит на кухню, чтобы шутливо потрепать и потягать вас за ушко. Привычка? Возраст?
Очень многие живущие в очень успешных браках дамы говорят, например, такое: раньше, в первые годы, я ощущала, что этот человек мне настолько родной, что иногда спросонок вместо «Коля» я звала его «мама». В этом кроется опасность для судьбы ваших будущих сексуальных перспектив. Очень хочется упиваться максимальной близостью, радостно осознавать, что муж вам настолько близкий и родной, что вам совсем не совестно при нем выдавливать прыщ. И ваша откровенность друг с другом настолько физиологична… что проходит еще некоторое время, и вам становится неловко заниматься с ним любовью. Для вас он действительно заменил маму, а заниматься сексом с мамой – ну это уж слишком!
Очень тяжело уловить ту грань, на которой любимый превращается в «мужа». Вы не можете передать этого словами, но в вас поселился некий внутренний цензор, не позволяющий вам стонать и извиваться в его объятиях в момент наивысшего наслаждения, к тому же неловко уже и проявлять себя в этом наслаждении. Он, по привычке, все еще пытается практиковать ваши любимые ласки, но вы уже не можете расслабиться настолько, чтобы ваши страстные стоны огласили квартиру. А он ведь только этого от вас и ждет. Поразительно, но мужья некоторых женщин, обращавшихся ко мне за консультациями, говорили, что нервозная атмосфера в квартире и постоянное недовольство женой имеет под собой основанием тот факт, что уже несколько лет мужчина тщетно пытается уговорить жену позволить ему ласкать ее так же нетрадиционно изысканно, как в первые месяцы половой жизни. Он говорит, что ему психологически важно довести ее до подлинного наслаждения, «расщемить» свое ущемленное ее непонятной ему сдержанностью мужское самолюбие. При этом ему совсем неважно, что она уже не такая тоненькая, как в первый год отношений, опыт совместной жизни не отбил у мужа охоту видеть, как в его руках получает удовольствие его жена.
Женщины, которых удалось спровоцировать на этот разговор, признают, в свою очередь, что чувствуют себя сексуально неудовлетворенными именно по причине того же самого внутреннего тормоза, который вынуждает их сдерживаться и дистанцироваться в постели от мужа, хотя потом они плохо себя чувствуют именно потому, что истязают себя самозапретами. Практически все они говорили, что позволяют себе сексуальные контакты на стороне именно для того, чтобы достичь разрядки с мужчиной, с которым им не стыдно кричать и которого не стыдно просить об интимных ласках.
Почему? Да потому, что любовник видит эту женщину, как правило, на работе или где-то еще в макияже и в соответствующем обольстительном настроении, с мужем же общее все – и покупка картошки, и вытряхивание ковров. Какой уж тут романтический секс!
Однако здесь во многом виновата сама женщина, которая вовремя не сохранила между собой и мужем ту дистанцию, которая позволяет ей не просто быть для него, а прежде всего для себя самой ощущать себя объектом его желания, осознавая при этом, что она – действительно достойный объект.
Нет более противоречивых данных, чем результаты многочисленных исследований о том, что в первую очередь упоминают мужчины, рассказывая о достоинствах своих жен. Одни говорят о приоритете волос, другие – груди, третьи – попы, четвертые – носа… Пожалуй, все части женского тела побывали в лидерах такого рода исследований.
