– Да что же это такое! А ну-ка прекрати, – накинулась на него мать. – Если ты не умеешь себя вести, я тебя больше к бабушке не возьму. Лучше идите с Бет на кухню, Кук вас покормит. Ты не против, мама?
Френсис не ответила, поглощенная своими мыслями. Кто, интересно, назвал герцога Лоскоу задавакой? Еще неделю назад она бы с этим согласилась, но в последние дни он держался совсем иначе. Правда, это отнюдь не означает, что она позволит ему нарушить ход ее жизни – ни теперь, ни когда-либо в будущем.
– Мама?
– Что? Ох, да, конечно, бегите, дети.
– Мама, вы давно виделись с Джеймсом? – спросила Аугуста, когда дети вышли из комнаты.
– На благотворительном балу, да и там лишь обменялись парой слов. А что, опять попал в какую-нибудь историю?
– Да нет, ничего такого, но мне кажется, он опять залез в долги.
– Правда? Ну, ты же знаешь, мужчины, а особенно молодые, любят поважничать и частенько залезают в долги. Джеймс не исключение.
– Но я очень беспокоюсь за него. Он признался Ричарду, что не представляет, как ему выпутаться.
– Почему же он ко мне не обратился? – Джеймс стеснялся просить денег у мачехи. Через несколько месяцев ему должно было исполниться двадцать пять лет, а до того дня он полностью зависел от опекунов, получая содержание, которого ему должно было хватать на повседневные расходы и даже на умеренную игру. К сожалению, юноша частенько путал умеренность с излишеством. – А он сказал, сколько должен?
– От меня он все скрывает, а Ричарду признался, что должен около трех тысяч, а может, и больше.
– Господи помилуй! – Френсис вспомнила расфуфыренную молодую даму, которую Джеймс привел с собой на бал. А может, это карты. Но три тысячи!
– Ты с ним поговоришь? – спросила Аугуста.
– Обязательно, если только от этого будет какая-нибудь польза.
– Мне кажется, он тоже намерен слушать оперу в пятницу. Наверняка подойдет к тебе в антракте.
Интересно, как она будет говорить с пасынком в ложе герцога? Меньше всего ей хотелось, чтобы герцог Лоскоу присутствовал при этом. Кстати, какое право она имеет упрекать его в неправильном обращении с дочерью, когда сама не в состоянии повлиять на собственного пасынка?
В пятницу, ровно в семь вечера Маркус постучался в дверь Коррингам-хауса.
– Ее милость сейчас выйдет, – сообщил встретивший его дворецкий.
Внимание Маркуса привлек какой-то шум наверху, и он поднял голову. У лестницы стояла Френсис. Он замер, потрясенный. Зеленое шелковое платье обрисовывало великолепные округлые линии фигуры, Маркус не мог оторвать глаз от белой шеи, длинных ног, высокой груди. Желание вдруг с такой силой охватило его, что он чуть не задохнулся.
Она начала как-то нарочито медленно спускаться, выставляя из-под подола то одну, то другую ножку в белом чулке и зеленой атласной туфле.
Когда Френсис оказалась рядом, Маркус перевел дыхание и склонился к ее руке.
– К вашим услугам, миледи.
Френсис уловила хрипотцу в его голосе и постаралась спокойно ответить:
– Вы, как всегда, пунктуальны, ваша светлость.
Как же он был хорош со своими темными кудрями, красивыми стенморовскими бровями, прямым носом, одетый во все черное, исключая белую сорочку и белый же галстук. Леди Уиллоуби права, главная охота в этом сезоне будет вестись на него. Френсис вспомнила слова Лавинии. Может, в самом деле у герцога Лоскоу есть любовница? А разве это ее как-то задевает? Нет, ответила Френсис самой себе, усаживаясь в карете рядом с Лавинией. Что бы ни было между ними когда-то, сейчас все мертво. Но кто сказал, что из потухших угольев нельзя разжечь новый огонь?
От этой внезапной мысли у Френсис перехватило дыхание. Господи, да она с ума сошла!
В эту минуту карета проезжала под фонарем. Что могло вызвать румянец у нее на лице? – подумал Маркус, взглянув на Френсис. Она напомнила ему юную девушку, и его больно кольнуло в сердце.
Глава шестая
У театрального подъезда и в самом деле была толчея. Когда они наконец подъехали и попали внутрь, в фойе их ждали Ричард с Аугустой. К тому времени, когда они уселись в герцогской ложе, Френсис уже достаточно оправилась, чтобы переключить свое внимание на сцену.
Как Аугуста и говорила, Джеймс появился во время антракта.
– Мэм, – заговорил он и попытался церемонно расшаркаться, в результате чего из-за тесноты в ложе чуть не сбил с головы сестры украшенный перьями тюрбан. – К вашим услугам. – Он поклонился Маркусу, насмешливо взглянул на Аугусту, поправлявшую свой головной убор, бросил “Как дела, Дик?” Ричарду и повернулся к Лавинии. Одна бровь у него поползла вверх.
– Джеймс, ты, кажется, еще не встречался с леди Лавинией Стенмор? – спросила Френсис.
– Нет, – ответил тот, с интересом глядя на Лавинию. – Иначе я бы непременно запомнил.
– Леди Лавиния, позвольте вам представить моего приемного сына, графа Коррингама. – Френсис заметила, что Лавиния улыбается. – Леди Лавиния – дочь герцога, – добавила она, делая ударение на последнем слове, как бы намекая пасынку, чтобы поостерегся. – Выход в свет ей предстоит на следующий год.
