держать животных в загонах здесь никому не приходило в голову.
Заявление Карра о близком знакомстве с общинниками подтвердил оказанный ими патрицию теплый прием: многие из них сочли своим долгом крепко пожать ему руку, похлопать по плечу или заключить в объятия. Рит и Куч были представлены поселянам как его друзья: имен он называть не стал. Обоих спутников политика местные жители приветствовали пусть и не с такой радостью, как его самого, но вполне радушно. И хотя оливковый оттенок кожи и угловатые черты лица выдавали в Рите квалочианца, его происхождение, похоже, никого не заинтересовало.
Передав свою пару кинжалов, Карр повернулся к Кэлдасону:
— Ты должен отдать свое оружие.
Рит отстегнул ножны обоих мечей, снял с пояса нож и вручил все «неповинующемуся», который с улыбкой удалился. Кэлдасон, напротив, сердито хмурился.
— Мне нужно кое-что обсудить с нашими хозяевами. — Карр кивнул в сторону группы общинников, одетых так же, как остальные, но державшихся особняком, что, видимо, и должно было выдавать в них представителей местной власти. — Это ненадолго, а вы пока можете заняться чем угодно. Угощайтесь, отдыхайте, осматривайте селение. Я присоединюсь к вам, как только освобожусь.
Вместе с местными старейшинами патриций направился к круглому дому. Толпа постепенно разошлась, оставив Рита с Кучем в одиночестве.
— Итак, нам скомандовали «вольно, разойдись», — решил Кэлдасон.
Освободился Карр отнюдь не так скоро, как обещал: миновал полдень, дело уже шло к вечеру, а он так и не появлялся. Кэлдасон и Куч убивали время, осматривая деревню. Их первое впечатление подтвердилось: дома пребывали в обветшалом состоянии. Краска на досках облезла, в изгородях не хватало жердей, покосившиеся двери свисали с петель. Скотина выглядела некормленой и неухоженной. Во всем чувствовались упадок и небрежение.
Общинники, такие же исхудалые, как и их живность, предоставили гостям полную свободу. На них порой таращились, но никто не беспокоил. Учитывая бросавшуюся в глаза бедность общины, гости не решались попросить еды. Правда, по прибытии их отвели в общественную столовую, где на грубо сколоченных деревянных столах их ждали водянистый суп, черный хлеб и кислые яблоки. Этого только хватило, чтобы слегка заглушить голод.
Когда вечерние тени удлинились, Куч и Кэлдасон, устав от бесцельных блужданий, вернулись к круглому дому, двери которого оставались закрытыми.
— Эта задержка в пути начинает меня раздражать, — мрачно проворчал Рит. — Сколько он еще собирается оставаться здесь?
— Наверное, им есть что обсудить, — примирительным тоном заметил юноша.
— Я их потороплю.
— Рит, это не слишком вежливо. Может, подождем немного?
— Сколько можно ждать? До утра? Я никому не слуга!
Он повернулся и размашистым шагом направился к двери.
— Рит, не надо! Постой!
Но квалочианец, не дойдя до цели шагов десять, остановился. В сгущавшемся мраке обозначился светлый прямоугольник — дверь отворилась. На улицу, переговариваясь и добродушно посмеиваясь, стали выходить люди. Увидев Кэлдасона, Карр, виновато разводя руками, поспешил к нему.
— Прошу прощения. Мне так неловко, но разговор затянулся дольше, чем я рассчитывал.
— Ничего страшного, — поспешил заверить его Куч, но Рит, похоже, был настроен более язвительно.
— Надо думать, это тоже часть твоего грандиозного проекта?
— Это действительно была важная встреча. Больше я сейчас сказать не могу.
Они направились прочь от круглого строения, и, когда их никто из общинников уже не мог услышать, Карр спросил:
— Как вам это место?
— Да, — хмыкнул Кэлдасон, — мы проторчали здесь достаточно долго, чтобы составить о нем полное представление.
— Ладно, я же извинился. Но каковы ваши впечатления?
— Люди кажутся вполне приличными. Но хозяйство в таком состоянии, что это просто удручает, — заявил Рит.
— А ты, Куч, что скажешь?
— Примерно то же самое. Дела у них идут из рук вон плохо, и если независимость от государства приводит к таким результатам... Сколько лет прошло? Десять?
Карр улыбнулся.
— Полностью согласен.
— Правда?
— Да. Я тоже не нахожу этот способ действенным и никогда не верил, что из подобной затеи может выйти толк. Мотивы у них правильные, а подход — неверный.
— Зачем тогда ты сюда явился? — спросил Рит.
— Потому что обещал. И отнюдь не все, что они делают, неправильно. Но это мы обсудим как-нибудь попозже. — Он покосился в сторону проходившей мимо группы людей. — А сейчас я вот что хочу сказать: время позднее, прошлой ночью мы все глаз не сомкнули, так стоит ли пускаться в дорогу? Нас приглашают остаться и переночевать, и я предлагаю приглашение принять. Встанем пораньше и в путь.
Куч пожал плечами. Кэлдасон ничего не ответил, и его молчание было понято как согласие.
— Надо определиться с местом, — продолжал Карр. — Они живут по несколько семей в одном доме и спят в общей спальне, но для тех, кто привык к уединению, можно найти и укромные уголки.
— Я бы предпочел как раз такой уголок, — заявил Куч. — Если, конечно, никто не против.
— Никаких проблем, только помни о запрете на магию. Будет неловко, если ты переполошишь наших хозяев, начав под покровом ночи творить заклятия.
— Обещаю, никакой магии. А ты где будешь спать?
— В общей спальне.
— Да ну? Вот уж никогда бы не подумал!
— Это потому, что я патриций? — усмехнулся Карр. — Не смущайся, ты прав, я привык к комфорту, но нахожу целесообразным следовать здешним обычаям для упрочения контактов. А ты, Рит, что-то мрачно выглядишь, — заметил он, взглянув на Кэлдасона.
— Я просто устал.
— А где будешь спать?
— На свежем воздухе. Карр растерялся.
— Но тебе предлагают кров и теплую постель.
— Я, знаешь ли, привык обходиться без этого. Звездное небо — вот единственный кров, который мне нужен. Вот там, — он указал на небольшую рощицу за околицей, — самое подходящее для меня место.
Брови патриция слегка поднялись.
— Как тебе угодно. Доброй ночи. Пойдем, Куч. Юноша тоже пожелал квалочианцу спокойной ночи и, чувствуя некоторую обиду из-за того, что не услышал ничего в ответ, поплелся за патрицием к одному из домов. Снаружи строение имело ветхий вид, однако внутреннее убранство отличалось аккуратностью и чистотой. В небольшом закутке Куча ждала прочная с виду кровать. Сообщив юноше, где, если что потребуется, его можно будет найти, патриций ушел.
На служившем вместо прикроватного столика перевернутом ящике стояла свеча, однако юноша не стал с ней возиться. Чувствуя себя слишком усталым, он, не снимая одежды, улегся в постель. По правде сказать, в таком состоянии Куч уснул бы и на голом каменном полу.
Вообще-то куртку, да и сапоги следовало бы снять, и он, конечно же, разденется... вот только немного отдохнет... Обязательно разденется, как положено... через минуту-другую.
Неизвестно, на сколько растянулась эта «минута», но проснулся паренек оттого, что кто-то тряс его за плечи. Над ним нависла неразличимая в темноте фигура. Куч вознамерился было крикнуть, но на его рот легла широкая ладонь.
