В принципе, я занимаю такую же позицию. Из чего не следует, что я принимаю происходящее без оговорок. И после сегодняшних событий таких оговорок меньше не стало.
— Смешно, не правда ли? — На губах женщины появилась улыбка. — Для меня вопрос стоит о том, чтобы принять иной, непривычный тип власти, а для тебя о преодолении, хотя бы частичном, неприятия власти как таковой. Интересно, способны ли мы на это?
Вместо того чтобы ответить на ее вопрос, Кэлдасон задал собственный.
— Что ты думаешь о грандиозном замысле Карра?
— Насчет этого островного государства? Я знаю о нем не больше тебя, а этого, наверное, недостаточно для вынесения суждения. Может быть, план провидческий, а может — утопический. Во всяком случае, он кажется привлекательным.
— А ты согласилась бы там поселиться?
— Во-первых, я не уверена, что меня бы туда позвали. Ну а насчет желания... опять же, чтобы принимать решение, нужно знать больше.
— Сомневаюсь, что мечта Карра может осуществиться.
— Однако мы находимся здесь и помогаем его делу.
— Или — самим себе.
— Звучит не слишком воодушевляюще.
— Возможно.
Их лошади, привязанные неподалеку, опустив головы, щипали высокую траву.
— Какова бы ни была причина, по которой мы здесь, — сказал Рит, — отряд, так или иначе, следует доукомплектовать.
— Я полагаю, что мы можем добиться большего.
— Они доверяют мне. А я не хочу снова...
— Не хочешь снова почувствовать себя виноватым?
Он взглянул ей в глаза.
— Эта мысль кажется тебе странной?
— Нет... ничего подобного, — ответила Серра с таким видом, как будто вопрос ей не понравился.
Ты права, мы действительно можем стать лучше. Я хочу свести потери к минимуму.
— По крайней мере, у нас хорошая команда, — отозвалась женщина, тряхнув головой, словно избавляясь от чего-то. — Ребята смышленые, в хорошей физической форме, схватывают все на лету...
Иначе и быть не может. Карр намекал на то, что сегодняшнее ограбление — это лишь репетиция. Могу поручиться, дальше будет труднее, и мы должны быть к этому готовы.
— Не беспокойся, ты контроль над обстоятельствами не утратишь.
Из центра города звезды видны не были: их затмевало сияние магических огней.
На балконе внешне неприметного особняка в одном из богатых кварталов другие мужчина и женщина наслаждались вечерним теплом, любуясь панорамой города. Он разлил густое, похожее на мед, вино из графина, и они соприкоснулись бокалами в молчаливом тосте.
Валдарр сверкал и переливался всеми цветами радуги. То и дело над расстилавшимся внизу городом взметался фонтан искр, знаменуя собой рождение очередного фантома, а иногда над улицей проносился призрачный вихрь, уже исчерпавший свою магическую энергию. Магическое творение, преображение и разрушение происходили постоянно, в непрекращающемся ритме.
Таналвах Лан это место казалось раем.
— Я поняла, что никогда раньше не чувствовала себя в безопасности, — призналась она.
— Приятно это слышать, — сказал Руканис. — То есть, разумеется, меня радует не то, что раньше ты никогда...
— Я знаю, что ты имел в виду. — Женщина с нежностью провела пальцами по его щеке. — Мы, я и дети, наслаждаемся покоем лишь благодаря тебе. Ты наш спаситель и наш защитник.
Он поцеловал ей ладонь.
— Я не заслуживаю такой похвалы.
— Нет, Кинзел, еще как заслуживаешь. Ты благородный человек. Многие на твоем месте прошли бы мимо, а ты подарил надежду и мне, и несчастным сироткам. Тебе трудно представить, что это для меня значит. Все мужчины, которых я знала прежде...
— Да. — Он понимающе кивнул, стараясь избавить ее от мучительных воспоминаний. — Но с этим покончено. Тебе больше не придется делать того, чего ты не хочешь.
— Меня удивляет то, что тебя, кажется, совершенно не отвращает мое прошлое. Неужели ты действительно не думаешь обо мне плохо?
— Конечно нет, Тан, у тебя ведь не было выбора. Я смотрю на это как на страны, оккупированные империями.
— Как это? — озадаченно спросила Таналвах.
— Ну, захватчики могут завладеть имуществом и землей, но им не под силу вытравить из людских душ стремление к свободе.
— В борделях Джеселлама некоторые женщины говорили, что отдают клиентам свое тело, но не душу. А значит, не подлинное свое «я».
— Это верно, и точно так же обстоит дело с Сопротивлением. Самое важное, что у нас есть, — это идея, и ни присвоить ее, ни уничтожить враги не в состоянии. Вот в чем наша главная сила, а союзники или, например, магия основателей — это не главное.
У тебя ужасно серьезный вид, — с улыбкой промолвила она.
— Правда? — Он несколько смутился. — Наверное, ты права. Дело в том, что я всегда был предан идеалам Сопротивления, можно сказать, что это моя страсть. — В его голосе зазвучало воодушевление. — Надеюсь, со временем ты сможешь ее со мной разделить.
— Кажется, я уже близка к этому. Но велика ли вероятность того, что план Карра увенчается успехом? Может ли действительно существовать место, где нас ждет подлинная свобода?
— Я только что сказал, что такое место есть. Оно здесь. — Кинзел постучал себя по лбу.
— Ты же знаешь, я имела в виду нечто иное, — сказала Таналвах с шутливой строгостью.
Руканис улыбнулся в ответ.
— Да, я полагаю, что его план имеет шансы на успех. Но этот успех зависит и от нас, я имею в виду — от наших усилий. Конечно, путь к свободе будет нелегким и рискованным, но разве мы можем свернуть с него?
— Но ты мог вообще не выбирать его! Что мешало тебе жить спокойно, наслаждаясь богатством и славой?
— Дело в том, что я не родился богатым и знаменитым. Талант помог мне выбиться из бедности, но я хорошо знаю, как живется простым людям. Должен сказать, что мое первое воспоминание... — Он осекся. — Не зря ведь говорят: «Что первый раз на глаза попало, то навсегда в душу запало».
— Между нами должны быть тайны? — спросила Таналвах.
— Нет, речь не о тайнах, а о боли, которой я пока не готов поделиться.
— Когда будешь готов, — женщина ласково сжала его руку, — я постараюсь ее с тобой разделить.
Он благодарно кивнул и вернулся к оставленной теме.
— Хотелось бы верить, что, даже если бы я родился с серебряной ложкой во рту, мною все равно был бы выбран этот путь. Но с другой стороны, не исключено, что, воспитанный в роскоши, я воспринимал бы жизнь по-иному. Я ведь и так решился связать свою судьбу с Сопротивлением лишь после многолетних колебаний.
Мимо них пролетела иллюзорная стайка птиц с ярким оперением; к вечерним звукам города добавились нежные трели и щебетание.
— Собираешься ли ты последовать совету Kappa и перейти на нелегальное положение? — поинтересовалась Таналвах.
— Со временем, — ответил Кинзел, помолчав.
— Я боюсь за тебя. Пожалуйста, уходи в подполье, под защиту Сопротивления.
— Я не могу. Пока.
