этот человек фехтовал с удивительным умением и смертоносной ловкостью. Ко всем этим качествам, правда, примешивалась и некоторая бесшабашность — Рит решил, что такова была одна из черт характера его противника. Хорошие бойцы редко обнаруживали самонадеянность, но когда такое случалось, это можно было обратить против них. Впрочем, лишь в том случае, если фургон не опрокинется во время столь стремительного движения и не придавит их обоих. С каждой минутой вероятность подобного исхода неумолимо возрастала.
Фургон подскочил на выбоине так, что колеса оторвались от земли, и обоим противникам, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за борта свободными руками. Колеса вновь ударились о землю, раздался оглушительный треск, и в то же мгновение поединок возобновился.
Паладин провел серию ударов, для отражения которых Риту потребовалась вся его ловкость. Квалочианец ответил сложной комбинацией, разгадать и отразить которую было почти немыслимо. Тем не менее, его противнику эта задача оказалась по силам. Дуэль продолжилась со все возрастающей яростью.
Верховой паладин поравнялся с фургоном и протянул руку, надеясь ухватиться за вожжи и остановить упряжку. Однако сделать это на полном скаку было не так-то просто. Человек в красном мундире потянулся слишком далеко, потерял равновесие и, когда его конь, напуганный вильнувшим в очередной раз фургоном, взбрыкнул, вылетел из седла. Всадник с криком рухнул на мостовую, его лошадь помчалась, не разбирая дороги, сквозь толпу.
Фургон, увлекаемый четверкой никем не управляемых лошадей, не снижая скорости, ворвался в еще более плотно забитый народом центр города. Началась давка, грозившая перерасти в панику.
Поднимавшийся над центральным кварталом столб густого дыма отмечал место, где полыхал тайный архив.
Между тем смертельный поединок был в полном разгаре. Рубящие удары чередовались с выпадами, один отточенный прием сменялся другим, но ни один из бойцов не мог добиться заметного преимущества. Их мастерство было практически равным.
Кони неслись, не разбирая дороги. Люди отскакивали или разбегались в стороны, фантомы, особенно примитивные, отреагировать не успевали. Фургон проносился сквозь них, и они рассыпались в светящуюся пыль, в то время как более дорогие порождения магии после непродолжительного пребывания в форме мерцающего облака восстанавливали свой облик.
Девлор Басторран не знал, кто противостоит ему, однако выдающееся мастерство противника в сочетании с квалочианской внешностью не могли не навести его на определенные догадки. Одной лишь мысли о том, что ему выпало скрестить мечи с легендарным Кэлдасоном, было достаточно, чтобы ввести Басторрана в раж. Наплевать ему на все относящиеся к этому человеку дурацкие приказы!
Звенели клинки, стучали колеса, шумела толпа. К этому, казалось, заполнявшему весь мир шуму и гаму добавилась музыка: с боковой улицы вышел марширующий оркестр. При виде несущегося во весь опор фургона музыканты бросились врассыпную, и многие побросали инструменты. Фургон, громыхая, пронесся по валявшимся на мостовой трубам, лютням и барабанам: что-то разлетелось в стороны, что-то было раздавлено колесами. Успевшие разбежаться люди размахивали руками и провожали фургон громкой бранью.
Но для сошедшихся в последней схватке врагов всей этой суеты не существовало: они были полностью и всецело поглощены поединком. Пот заливал глаза, но отточенные клинки продолжали сверкать с быстротой молний.
Обезумевшие, с покрытыми пеной мордами кони вынесли фургон в маленький парк. Мирно прогуливавшиеся обыватели в ужасе разбегались в стороны, копыта и колеса превращали в месиво корзины и припасы для пикников, комья земли летели налево и направо.
Проскочив парковую зону, фургон помчался по узкой улице, с грохотом подскакивая на булыжной мостовой. Матери в страхе уводили детей, прохожие вжимались в стены. Тент фургона сорвало, а поскольку с балконов и из окон улочки торчали флагштоки, противникам то и дело приходилось подныривать под них и увертываться от свисавших полотнищ.
Вылетев из проулка на широкий проспект, фургон столкнулся с карнавальной процессией: на повозках и колесницах красовались огромные карикатурные фигуры с узнаваемыми чертами высокопоставленных чиновников империи и Беальфы. Одна из карнавальных кукол — огромная, изготовленная из фанеры и папье-маше кукла, изображавшая принца Мелиобара, — перегородила фургону дорогу.
Лошади инстинктивно отпрянули в сторону и обогнули неожиданную преграду, лишь немного задев повозку. Этого, впрочем, оказалось достаточно, чтобы огромная кукла рухнула поперек улицы, добавив суматохи и перекрыв дорогу скакавшим следом за фургоном конным паладинам и стражникам.
Фургон помчался дальше, а стражи закона, преодолев нежданную преграду, последовали за ним. Он несся по проспекту, распугивая пешеходов и вызывая столкновения экипажей. Находились смельчаки, чаще всего пьяные, пытавшиеся ухватиться за вожжи или остановить коней, выскочив перед ними, но такие попытки стоили им ушибов и переломов. Между тем впереди уже маячило монументальное здание Королевского монетного двора Беальфы. Прямо перед ним проспект резко сворачивал в сторону, но поручиться за то, что обезумевшие кони заметят этот поворот, было трудно.
И Кэлдасон, и Басторран осознавали грозящую опасность, и, хотя бой не прекратился, то один, то другой с беспокойством бросал взгляды вперед.
Взмыленные кони неслись, не сворачивая. Громада монетного двора приближалась с каждой секундой.
Поразительно, но свернуть кони все же успели, однако поворот оказался слишком быстрым и слишком резким. Фургон тряхнуло так, что бойцы вынуждены были прервать поединок и схватиться за поручни, потом повозку занесло, и она наконец повалилась набок, перегородив дорогу. Упряжь лопнула, и освободившиеся кони умчались прочь, волоча за собой оборвавшиеся постромки.
Обоих противников вышвырнуло на мостовую. Рит перекатился и, весь в ушибах, ссадинах и царапинах, поднялся на ноги. Паладин лежал ближе к разбитому фургону и не подавал явных признаков жизни.
Толпа обступила место крушения одновременно с прибытием конного отряда стражей порядка. Рит, прихрамывая, смешался с зеваками. Ободряюще похлопывая квалочианца по спине и плечам, люди оттесняли его все дальше от фургона, отгораживая от блюстителей закона своими спинами.
Серра, к счастью, обошлась без таких испытаний.
Ее преследовали несколько кварталов, но оторваться от погони великого труда не составило. При первой же возможности Серра привязала лошадь к какому-то шесту и смешалась с толпой. Потом, бродя среди гуляк, женщина некоторое время кружила на одном месте, поджидая своего спутника, ведь о том, что Кэлдасон не по своей воле отправился в противоположную сторону, она не имела ни малейшего представления.
Наконец, отчаявшись ждать, Серра поспешила к дому Карра в надежде на то, что Рит может явиться туда. Однако путь до усадьбы патриция был не близким, а толчея на улицах отнюдь его не облегчала.
Она пробыла в Беальфе совсем недолго, почти никого здесь не знала, так что вероятность наткнуться по дороге на кого-то знакомого казалась ничтожной. Но когда женщина проталкивалась по забитой людьми аллее, кто-то легонько коснулся ее плеча. Схватившись за рукоять меча, Серра развернулась, полагая, что обнаружена и ее хотят арестовать, но вместо вооруженных паладинов увидела перед собой Таналвах.
— Ты что здесь делаешь? — выпалила она.
Таналвах улыбнулась.
— Я могла бы задать тебе тот же вопрос! — Она наклонилась поближе и шепотом спросила: — Все в порядке?
— Да. Только, похоже, я потеряла где-то в этой толпе Рита.
— Он и сам о себе позаботится, — сказала Таналвах, оглядывая Серру с ног до головы. — А вот ты, уж не обессудь, выглядишь... несколько разгоряченной и взволнованной.
— Я, знаешь ли, только что из жаркого и беспокойного места.
— Понятно. По-моему, прежде чем ты продолжишь путь, тебе следовало бы привести себя в порядок. В таком виде тебе на улице лучше не показываться.
— И что ты предлагаешь?
— Я собиралась пойти туда. — Таналвах указала на впечатляющее здание Пантеона, посвященного не
