болезненно сжалось.
– Пожалуйста, скажите… – Ее горло так пересохло, что слова давались с трудом. – Как он?
– С нашего последнего разговора почти ничего не изменилось. – Он перевел дыхание, но эта крошечная пауза показалась Корри вечностью. – Как вы уже знаете, физически он не пострадал. Синяки, ушибы, ссадины – ничего серьезного. Счастье, что его нашли почти сразу. В машине было включено радио, и спасатели сумели быстро определить место падения. Еще час-другой – и он попросту замерз бы.
Корри глубоко прерывисто вздохнула:
– Значит, он поправится?
Доктор снова поколебался:
– Будем надеяться. Но, видите ли, некоторые симптомы… скажем так, довольно тревожны. Нет никаких признаков повреждения головного мозга, но когда месье де Шардонне привезли сюда, он был в состоянии сильного нервного возбуждения. Утверждал, что он вовсе не Гай де Шардонне, а когда ему предложили провести ночь в госпитале, под наблюдением врачей, очень расстроился. По какой-то причине он решительно настаивал на том, чтобы продолжать путешествие. В конце концов пришлось ввести ему транквилизатор. – Хирург развел руками и добавил: – Горы – ничего не попишешь. Когда светит солнце, люди считают, что попали в страну чудес. Но в снег и метель…
– Вы правы, доктор.
Наконец дверь открылась. Там, на постели, лежал Гай, молчаливый и неподвижный. И дышал так неглубоко, что грудь едва вздымалась. Одна рука покоилась поверх простыни.
– Мадемуазель де Шардонне, – укоризненно заметил врач. – Поймите, риск внести инфекцию… микробы…
Но, увидев разъяренное лицо Корри, отшатнулся.
– Доктор Юбермейер, – прошипела она, – убирайтесь!
Хирург моргнул и, к своему изумлению, обнаружил, что стоит в коридоре перед закрытой дверью.
Выпроводив врача, Корри метнулась к кровати и уткнулась лицом в ладонь Гая. Как она могла оставить его! Пусть он не любит ее, пусть остается равнодушен, для девушки сейчас не существовало ничего, кроме темноволосой головы на подушке, кроме тепла его тела.
Однако он даже не шевельнулся, а простыни были совсем не смяты, будто Гая положили в гроб.
– Очнись, дорогой, я здесь.
Она сжала его пальцы, но действие лекарства еще не кончилось, и Гай не открыл глаз. Что же заставило его с риском для жизни отправиться в это безумное путешествие? Она почти не знает его, а времени так мало… Ведь утром, как только начнут летать самолеты, здесь появится Бланш. Будет сидеть у его постели, ухаживать, свяжет невидимыми узами чувства вины и благодарности, и Корри снова придется уйти навсегда.
Если только не…
В голове обозначились робкие наметки плана, невероятно дерзкого, непростительно смелого, и девушка почувствовала, как ослабела при этой крамольной мысли.
Неужели она отважится? Корри еще раз посмотрела на Гая и поняла, что на этот вопрос существует только один ответ. Теперь она не станет советоваться ни с кем, кроме собственного сердца. И пусть она до этой минуты никогда ничего ни у кого не украла! Что ни говори, а когда-то надо попробовать! Иначе жизнь просто не имеет смысла.
Глава 18
Все, что ей нужно, – один день. Один взятый взаймы, украденный день.
Корри плотнее закуталась в плащ, прислушиваясь к мерному перестуку колес. Напротив нее на узкой вагонной полке мирно спал Гай. Ночник бросал на его лицо синеватые блики. Корри охватила буйная, неукротимая радость. В бескрайней снежной пустыне это единственное место, где никто их не найдет. Где они могут побыть наедине. Доктор Юбермейер напрасно пытался переубедить Корри. Как невеста Гая и к тому же кузина и, следовательно, ближайшая родственница, девушка имела на него все права. Она, даже не задумываясь, поставила под заявлением о выписке имя Бланш де Шардонне и потребовала, чтобы машина «скорой помощи» отвезла их на станцию. В кого она превратилась! Лгунья, самозванка, а теперь еще и похитительница. Но ей все равно. Она любит Гая.
Этот день принадлежит только ей, и с каждым перестуком колес прошлое отступает все дальше.
Корри сунула руку в карман плаща и извлекла оттуда тщательно надписанный конверт, стоивший ей нескольких мгновений невыразимого страха. Она была уже у двери, наблюдая, как санитары везут Гая к машине, когда за спиной раздался крик:
– Мадемуазель де Шардонне! Подождите!
Душа Корри ушла в пятки. Неужели Бланш снова позвонила? Или сейчас потребуют показать документы?
Девушке пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы спокойно повернуться и с высокомерным удивлением взглянуть на регистратора, который сунул ей в руку конверт:
– Здесь вещи месье де Шардонне, мадемуазель. Все, что мы нашли в его карманах.
Корри снова расписалась в какой-то бумаге дрожащей от облегчения рукой, и минуту спустя они уже были на пути в Лугано. Теперь, немного придя в себя, она осторожно высыпала содержимое конверта на ладонь, чувствуя себя кем-то вроде археолога-первооткрывателя. Какой он на самом деле, Гай де Шардонне?
Внутри почти ничего не было: часы, мирно тикавшие в ожидании пробуждения хозяина, паспорт, бумажник и ключи. Корри нежно погладила обложку паспорта. Странички были покрыты штампами виз. Европа, Ближний Восток, Южная Америка… целый мир, знакомый ему и неведомый Корри. Но ничего. Когда-нибудь они объездят весь свет. Когда-нибудь.
На фотографии Гай был строгим, неулыбчивым, как полагается на официальных снимках. Он ужасно фотогеничен!
Бумажник Корри не открыла, зато с наслаждением взвесила на руке каждый ключ. Часть его жизни, все двери, которые он открывает. Этот – от дома в Париже, этот от «порше», а этот, старомодный и истертый, – от комнаты в башне.
– Как вы смеете?!
Сильные пальцы сомкнулись на ее плече. Корри так перепугалась, что все уронила.
– Это мое. Немедленно отдайте.
Гай! Лицо искажено гневом, глаза горят яростным огнем.
Корри поспешно нашарила в полумраке вещи. Ее трясло от нервного возбуждения. Ну почему она вечно предстает перед ним в самом невыгодном свете?
Она молча протянула ему все, что удалось собрать. Очевидно, он еще не пришел в себя окончательно и поэтому узнал Корри только сейчас. Узнал и потрясенно отшатнулся:
– Ты?!
Несколько бесконечных мгновений они смотрели друг на друга. Во взгляде Гая мелькнули сомнение, гнев и, наконец, ранившее больше всего презрение.
– Ну разумеется! Как же я сразу не догадался, – пренебрежительно бросил он и быстро, но тщательно проверил, все ли на месте в бумажнике.
Сердце сжалось от боли. Уж лучше бы он ее ударил! Корри неожиданно вспомнила их первую встречу. Уже тогда Гай показался ей самым безжалостным, самым жестоким и равнодушным человеком в мире. И теперь… ясно, что ничто не изменилось. Несмотря на все, что было между ними, он по-прежнему не доверял и не доверяет ей.
Внезапно пережитое, невероятная усталость и напряжение последних дней навалились на нее. Такого приема Корри не ожидала. Все было хуже, гораздо хуже, чем она себе представляла. Как быть? Что сказать? Она рискнула всем, чтобы спасти его, но теперь поняла, что он вовсе не желал никакого спасения.
Несколько минут назад, перебирая ключи, Корри гадала, как признаться Гаю в своей любви. Теперь, с глазами полными слез, вне себя от горечи и разочарования, девушка выпалила:
– Гай де Шардонне, я тебя ненавижу!
– Это твое личное дело, – спокойно ответил он, не поднимая головы. Кажется, Корри вообще для него не существовала. Он снова перебирал содержимое бумажника, будто потерял что-то очень важное.
