– Или вы считаете, что ваше начальство способно подписывать приказы, не подумав?
– Нет.
– Тогда выполняйте, и без разговоров.
– Конечно. Прошу прощения.
Так юная мятежница лишилась последней защиты. Леди в алых одеждах посмотрела на нее с жалостью и повторила, теперь уже для подопечной:
– Извини.
– Бывает, – ответила девочка. – Спасибо, что попытались.
Тут Кестрель несильно пожала покровительнице руку, потом отпустила ее и бросилась наутек.
Когда взрослые наконец опомнились, нарушительница спокойствия была уже внутри. Башня запиралась на большой засов; девочка торопливо защелкнула его и с бешено колотящимся сердцем осмотрелась.
Небольшой коридор, две двери – обе заперты – и витой лестничный пролет. На площади раздавались резкие крики. Створка задрожала под градом ударов. Потом загромыхала сильнее: кто-то пытался сбить засов. У самой двери послышался голос:
– Ждите здесь. Я зайду с той стороны.
Выбора не оставалось: только наверх.
Все выше и выше бежала Кесс, и все темнее становилось на лестнице. Где-то внизу Кестрель мерещился стук отпираемых дверей, и девочка продолжала подниматься по крутым ступеням. Выше и выше, снова и снова по спирали, и вот уже над головой замаячил слабый просвет. Глубоко в каменной кладке башни было зарешеченное окошко. Беглянка бросила молниеносный взгляд наружу, на дворцовые крыши, на площадь и статую Креота Первого.
Но лестница вела дальше, и мятежница устремилась наверх. Теперь она задыхалась, и ноги болели от напряжения. Понемногу тихий свет растаял далеко внизу, откуда искаженным эхом доносились грозные голоса и грохот подкованных сапог. Все дальше взбиралась девочка, правда, шаг ее становился все медленнее. А в голове крутилась мысль: на самом верху – если она успеет – не ждет ли беглянку еще одна безжалостно запертая дверь?
Вот появилось второе окно. Изможденная, дрожащая от страха, Кестрель на пару мгновений прислонилась к холодной стене и болезненно поморгала, глядя на волю. Отсюда она могла различить элегантные дома и модные магазины Алого округа, а также прохожих, что сновали по улицам. Но тут до ушей беглянки донесся звук, до ужаса похожий на цоканье сапожных подков по ступеням. Слишком близко. Ужас придал девочке сил. Она выпрямилась и продолжила восхождение. Выше и выше; отяжелевшие ноги отказывались повиноваться, голова кружилась от усталости, а узкой витой лестнице, казалось, не будет конца. Клац, клац, клац – тяжким гулом отдавалось от каменных стен. «Уже недалеко, – утешала себя Кестрель. – У-же не-да-ле-ко, у-же не-да-ле-ко», – повторяла она в ритме шагов, хотя понятия не имела, сколько еще осталось.
Когда силы иссякли, когда мятежница поняла, что не может идти дальше, перед ней вдруг возникла крохотная площадка. И заветная дверь. Ладонь беглянки предательски задрожала, коснувшись ручки. «Пожалуйста, – взмолилась девочка про себя, – все, что угодно, только откройся!»
Ручка легко повернулась вокруг своей оси. Мятежница толкнула: дверь не поддалась. Обманчивый лучик надежды угас, и душу переполнил черный страх. По щекам побежали горючие слезы. Кестрель опустилась на пол, обхватила руками колени и разревелась над своей невезучестью.
Клац, клац, клац… Сапоги грохотали все ближе. Девочка раскачивалась из стороны в сторону и плакала, мечтая о смерти.
Но тут послышался новый звук. Где-то поблизости мягко шаркали ноги. Скрипнул засов. Дверь отворилась.
– Сюда, – произнес нетерпеливый голос. – Только быстрее.
Кестрель подняла голову. Над ней нависало красное, покрытое прыщами лицо с выпуклыми водянистыми глазами и неопрятной седой бородкой.
– Сколько можно ждать, – пробурчал незнакомец. – Входи давай, ты пришла.
Глава 7
Император плачет
Таинственный бородач задвинул засов и знаками приказал девочке вести себя тихо. По ту сторону двери явственно забухали шаги. Кованые сапоги поднялись по ступеням и встали.
– Разрази меня гром! – воскликнул некто. – Ее здесь нет!
Ручка судорожно заплясала, но дверь не дрогнула. Площадку огласил истошный вопль:
– Ее нет здесь, тупые поксикеры! Я лезу по этим, сагахог их порази, ступеням, а ее здесь нет!
И невидимый городовой громко потопал обратно по длинной лестнице – разумеется, осыпая сослуживцев отборной бранью. Мужчина с бородкой довольно ухмыльнулся:
– Поксикеры, надо же! Давненько не слышал. Отрадно, что старые ругательства до сих пор в ходу.
Он взял гостью за руку и подвел к окну, чтобы лучше рассмотреть. Девочка, в свою очередь, уставилась на него. Одежды незнакомца отливали синим. Какой необычный цвет! Никто в Араманте не носит подобного.
– Что же, – вздохнул мужчина, – по правде сказать, я ожидал другого. Хотя, может, и ты сойдешь.
Он подошел к столу посередине комнаты, взял из полной стеклянной вазочки три шоколадных батончика и съел их один за другим. Между тем беглянка изумленно смотрела в окно. Должно быть, комната находилась почти на самом пике Великой башни, потому что городские стены остались внизу. Справа за вытянутым клочком суши расстилался океанский простор. Слева тянулись бесплодные равнины, а на горизонте синели в дымке зубцы далеких гор.
– Ух ты, как высоко! – вырвалось у девочки.
– Да уж, не низко.
Кестрель окинула взором раскинувшийся перед ней город: вот Алый округ, вот Белый, знакомые Оранжевые улицы, Коричневый, Серый, а дальше – массивная каменная ограда. Впервые в жизни ей пришло в голову, что это по меньшей мере чудно.
– Зачем они, эти стены?
– В самом деле, – хмыкнул бородач. – Зачем нам разноцветные округи? К чему эти экзамены, оценки? С какой стати людям стараться сильнее, тянуться выше, быть завтра лучше, чем сегодня?
Девочка разинула рот. Незнакомец читал ее сокровенные мысли.
– Ради любви к императору, – затвержено выпалила мятежница. – Ради славы Араманта.
– Ха! Я и есть ваш император.
– Вы?
– Понимаю, не похож. Только это так: я – повелитель Араманта Креот Шестой. А ты – человек, которого я ждал долгие годы.
– Я?
– Вообще-то, если честно, я надеялся увидеть бравого, сильного парня. Задание-то не из легких. Но что же делать, пришла ты.
– Да нет, – всплеснула руками Кестрель. – Я вас совсем не искала. Даже не знала, что вы существуете. Я просто сбежала…
– Не болтай чепухи. Ты, кто же еще. Ни одна душа до сих пор не попадала сюда. Они держат меня взаперти, вдали от всех.
– Почему взаперти? Вы сами открыли дверь.
– Это совершенно другое. Главное, что ты здесь.
Мужчине с бородкой явно не нравилось, когда ему перечили, поэтому девочка замолчала, а он продолжал уписывать батончики. Казалось, он и сам не замечал этого. И разумеется, не подозревал, что ведет себя невежливо. Мог бы чуть-чуть поделиться. Кестрель еще не решила, верить ему или нет, хотя… Комната и впрямь была обставлена с императорской роскошью. Великолепная постель, окруженная тончайшими занавесками наподобие шатра. Письменный стол, сплошь покрытый искусной резьбой. Книжные полки, загроможденные томами в затейливых переплетах. Круглый столик, на котором и стояла ваза с конфетами. Глубокие кожаные кресла. Огромная ванна с высокими стенками. Мягкие коврики на полу, вышитые гардины. Окна были повсюду, а между ними красовались узорчатые двери. Восемь окон, восемь
