Побег из Араманта

Верни голос, и контрольных больше не будет.

– Никогда? – встрепенулась гостья.

– Да, и поэтому ты обязана пойти.

– Нет, вы обязаны. Вы наш император.

Глаза мужчины исполнились печалью.

– Если бы я мог. Если б я только мог… Но есть одна загвоздка.

Он торопливо прошел от двери к двери, отпирая их все. Три узорчатые створки вели на лестничные площадки.

– Иногда я и сам желал бы уйти. Допустим, из этой…

Креот Шестой сделал несколько неуверенных шагов – и замер, не доходя до порога.

– Еще один шоколадный батончик, на дорожку.

Бородач бодро возвратился к любимой вазе.

– Возьмите горсть, – посоветовала девочка. – Можно будет не ходить назад.

– Легко тебе говорить.

Мужчина в синих одеждах сокрушенно вздохнул, однако прислушался к ее словам и жадно ухватил конфет побольше. По дороге он сунул одну в рот, сразу же встал и начал пересчитывать оставшиеся:

– Две, три, четыре…

– Возьмите все, – подсказала Кестрель.

Бородач вернулся к столу и поднял вазу. Однако у самой двери он снова остановился.

– Это сперва кажется, что их много. А потом возьмут и кончатся.

– Когда-нибудь, конечно.

– Ну вот, видишь. Вазу-то каждый день наполняют. А если ее забрать, она опустеет.

Император пошагал назад и поставил сосуд на место.

– Пусть лучше здесь постоит.

Девочка изумленно уставилась на него:

– Зачем вам столько?

– Понимаешь, не сильно я к ним и привязан. Просто внутри такое чувство, что без шоколада никак нельзя.

– Нельзя?

– Это в двух словах не объяснишь. Только батончики должны быть под рукой, даже если я их не ем. Ведь иногда наше величество забывает про вазу на целые дни.

– Да вы же без конца жуете!

– Сегодня я немного разволновался. Сюда так редко заглядывают гости. По правде говоря, совсем не заглядывают.

– И давно вы так живете?

– Сколько себя помню.

– Это как же, все время? Всю жизнь в одной комнате?

– Да.

– Но это же глупо.

– Знаю.

Император поднял правую руку и неожиданно хлопнул себя по лицу.

– Я дурак. Я ни на что не годен. Еще одна звонкая пощечина – я позорю свою династию.

Мужчина принялся осыпать себя оплеухами, с размаху бить в грудь и в живот.

– Я только ем и сплю. Я жирный, дряблый и ужасно, ужасно безвольный. Нигде-то не был, ни с кем не разговаривал, ничего-то хорошего не видел! Разве это жизнь? Уж лучше удавиться! – кричал он, глотая слезы.

– Извините, – подала голос Кестрель. – Как вам помочь?

– Не обращай внимания, – прорыдал император. – Со мной постоянно так. Наше величество быстро утомляется. Сейчас посплю, и все пройдет.

С этими словами повелитель Араманта бесцеремонно забрался прямо в одежде на великолепную кровать и задернул полог.

Гостья ждала, что будет дальше. Комнату огласил раскатистый храп. Кестрель на цыпочках подкралась к открытым дверям и тихонько зашагала вниз, бережно сжимая под мышкой древний свиток.

Глава 8 Семья Хазов пристыжена

У самой двери Кестрель замерла и осторожно выглянула в замочную скважину. Двое городовых расхаживали по внутреннему двору с воинственным, но бесцельным видом. Юная мятежница запрятала карту подальше в карман, глубоко вдохнула и закричала, распахнув скрипучую створку:

– Помогите! Император… Помогите!

– Что? Где? – рявкнули в один голос военные.

– Там, наверху! Император! Помогите, скорее!

Она так душераздирающе вопила, что городовые без лишних вопросов бросились вверх по витой лестнице сломя голову. Девочке только это и было нужно: не теряя времени, она тут же припустила через дворик, вниз по длинному коридору – и вылетела стрелой на главную площадь, где красовалась величественная статуя Креота Первого.

В Оранжевый округ беглянка возвращалась окольными путями, стараясь не попадаться никому на глаза. Вот и родная улица. Надежды Кестрель незаметно проскользнуть к себе рассеялись как дым. Вокруг дома Хазов собралась приличная толпа зевак, и чуть ли не из каждого окошка торчала чья-нибудь любопытная голова. У двери стояли два городовых, покручивая в руках служебные медальоны и бросая по сторонам сердитые взгляды. Все явно чего-то ждали.

Кестрель направилась к дому, хотя от пережитого страха и дурных предчувствий ноги едва несли ее. Руфи Блеш, который уже издали заметил мятежницу, сам подбежал к ней.

– Эй, у вас такая беда! – восторженно завопил мальчик. – Твоего любимого папочку забирают!

– Что?

– Уводят на городские Курсы Обучения. – Руфи понизил голос. – Наш отец сказал, это все равно что в тюрьму, только зовется по-другому. А мать говорит, будто туда попадать ужасно стыдно и хорошо, что мы переезжаем в Алый, там уже не придется разговаривать с такими, как вы.

– А чего ж ты сейчас говоришь со мной?

– Ну, пока-то его не забрали, – беззаботно ответил сосед. Подкравшись поближе, девочка нырнула в подворотню и, прячась за мусорными баками, побежала к заднему крыльцу. В окно она увидела, как мама возбужденно расхаживает по кухне, качая на руках малышку. Бомена с ними не было. Беглянка послала ему беззвучный зов:

Эй, Бо! Я здесь!

Ответ пришел в ту же секунду, а с ним – огромная волна радости:

Кесс! Ты цела!

Брат выглянул в окошко детской спальни. Девочка помахала ему рукой.

Только не показывайся им, Кесс. Они пришли за тобой. И папу забирают.

Мне надо с ним кое-что обсудить, – отозвалась Кестрель. – Я захожу в дом.

Бомен оторвался от окна и быстро спустился в прихожую. Папа стоял посреди комнаты и упаковывал чемодан. На диване для гостей важно сидели школьный учитель близнецов господин Бач и член Коллегии экзаменаторов господин Миниш. Что один, что другой выглядели мрачнее черной тучи. Господин Бач извлек из кармана часы.

– Уже на тридцать минут выбиваемся из расписания, – объявил он. – Нет никакого способа узнать, когда вернется этот ребенок. Думаю, нам пора уходить.

– Как только ваша дочь явится домой, немедленно сообщите квартальному городовому, – предупредил господин Миниш.

– Как же я сообщу, если меня здесь не будет? – вежливо возразил Анно.

– Давайте-ка, сэр, поторапливайтесь.