Потом отвернулась и задумчиво стала смотреть в окно. По щеке ее поползла слеза. Я удивленно толкнула Ольгу под столом ногой. Та пожала плечами и сделала знак: не трогай!
Я закурила сигарету. Когда она истлела почти до конца, Галина словно очнулась:
– Ох, и мне дай, Поленька. Расстроилась я что-то. Папу вспомнила.
Я молча подала ей сигарету и поднесла зажигалку. Галина нервно закурила, пуская дым в сторону. Она молчала. Мы ждали.
– Я расскажу вам все… – медленно проговорила наконец Галина. – Хотя мне и не хочется об этом вспоминать. Слишком тяжело. В общем… Мой отец был вором, – она подняла на нас печальные голубые глаза. – Самым настоящим вором в законе. Да-да, не удивляйтесь! – добавила она усмехнувшись, заметив, как вытянулось Ольгино лицо. Я же осталась спокойной. Ну вором и вором, что теперь? И среди воров хорошие люди бывают! Ольга же уже ерзала как на иголках, места себе не находила от волнения.
– Мы жили хорошо… – задумчиво продолжала Галина, стряхивая пепел мимо пепельницы. – В смысле – обеспеченно. Деньги были всегда. Я не знала в детстве, чем занимается отец. Он иногда пропадал надолго, мама говорила, что папа уехал в командировку. Потом уж я узнала, что он сидел в тюрьме. Но нас с мамой он очень любил. Мама никогда не была его законной женой, но мне отец дал свою фамилию. Я видела его редко в детстве, только в перерывах между отсидками, когда он наезжал к нам. И я всегда ждала этого момента.
– А мать знала о его… гм… «профессии»? – спросила Ольга.
– Конечно, знала. И знала, что он не может иметь семью. Но она тоже его любила. Когда я подросла, мама рассказывала, что готова была делить с этим человеком все жизненные тяготы и принимать его таким, какой он есть. Вот так. И отец всегда заботился о нас. Неужели вы не слышали о знаменитом Седом?
– Нет, – покачала головой Ольга.
– Подожди, я то-то припоминаю… – наморщила я лоб. – Что-то было такое…
– Ну конечно, знаменитое дело об исчезновении старинных монет известного тарасовского коллекционера Караевского! – ответила Галька.
– Теперь и я вспоминаю, – добавила Ольга. – Но я знаю только, что коллекция была украдена, и ее так и не нашли!
– Ее украл мой отец… – с грустной улыбкой сказала Галина. – Хотя это было почти невозможно. У Караевского все было под стеклом, с сигнализацией. Коллекция охранялась. Но мой отец… Он был, можно сказать, гением своего дела. Настоящим профессионалом. И, знаете… Может быть, так говорить безнравственно, но я даже восхищалась им! И сейчас восхищаюсь. Я вообще уважаю профессионалов.
– Я тоже, – добавила я. Одна Ольга ничего не сказала, думая о чем-то своем.
– Ну и вот, – продолжала Галина. – Отца поймали все-таки. Я думаю, что его кто-то вломил…
– Что сделал? – удивилась Ольга.
– Ну заложил, сдал, – снисходительно пояснила я. – Предал, одним словом!
– Да… Так вот. Отец действовал не один. Забрали всю компанию. Я не знаю имен. А коллекцию так и не нашли. Отцу в тот раз дали десять лет. Мама не перенесла такого удара и слегла. Вскоре она умерла. Я осталась с теткой, маминой сестрой. Тетка растила меня, но я все время ждала папу. Он постоянно писал мне письма, просил быть умной и серьезной… Потом в его письмах все чаще стали звучать нотки сожаления о прожитой жизни. Он винил себя в смерти мамы, говорил, что если б можно было начать все сначала, он выбрал бы другой жизненный путь… Все чаще стал говорить о смерти. И еще добавлял, что все совершал ради меня. И писал, что единственное, что его радует, так это то, что он позаботился обо мне. Как – я до сих пор не понимаю. А потом я узнала, что отец сильно простудился там, на севере, заболел туберкулезом и умер… Это было восемь лет назад. А вскоре умерла и тетка. Я осталась совсем одна… Слава богу, я была уже взрослая, училась в техникуме. И шила хорошо. Это мне помогало. А потом переехала сюда. Здесь мы раньше с папой и с мамой жили. А теткина квартира тоже мне досталась. Она, слава богу, кооперативная была. Живу здесь давно, всегда все нормально было… И вот теперь в папиных вещах рылись… – Галькины губы задрожали.
– Так может, они эту коллекцию искали? – догадалась Ольга.
– Ага, а Седой такой идиот, что хранил ее у себя дома! – фыркнула я. – И милиция ее не нашла!
– Умная такая, да? – обиделась Ольга.
– Да, умная! И не скрываю этого! – зачем занижать собственные достоинства? – И я думаю, что искали, конечно же, не коллекцию. А что-то совсем другое, но имеющее отношения к этому делу. Что все это идет оттуда, из восьмидесятых, я имею в виду, я не сомневаюсь!
– Что же делать, девочки? – испугалась Галина. – Они же могут вернуться? А вдруг они и меня убьют?
– Мне, кстати, непонятно, для чего они вообще убили этого Скворца? – посмотрела я на Ольгу, как будто она могла дать мне точный ответ. Ольга не собиралась этого делать. Сидела и вращала глазами то на меня, то на Гальку.
– Не знаю, – пожала плечами Галина. – Может, не поделили чего?
– Не поделить они могли в том случае, если б что-нибудь нашли! А так – чего им делить? Не пару же штанов?
– А с чего ты взяла, что они ничего не нашли? Может, как раз нашли? – влезла Ольга. – И решили уйти, потому что делать им здесь больше нечего было!
– Так, все мне ясно, – сказала я, легонько стукнув ладонью по столу.
Две пары глаз тут же впились в меня.
– Да я не о том! – махнула я рукой. – В этом деле мне пока еще далеко не все ясно. Я просто знаю, что делать дальше.
– Что? – хором спросили Галина с Ольгой.
– Мне нужно ехать в город к Жоре.
– К Овсянникову? – уточнила Ольга.
– А что, у меня есть другие знакомые Жоры, кроме бывшего мужа? – усмехнулась я. – Конечно, к Овсянникову. Он же в УВД работает.
– И что ты хочешь у него узнать?
– Во-первых, я расскажу о нападении на нашу дачу. И опишу субчиков. Пусть поищет. Это уж непременно нужно сделать хотя бы ради того, чтобы они не вздумали снова к нам забраться. Еще чего, беглые уголовники по городу ходят! И отомстить за тебя не мешает.
– Может быть, от меня заявление нужно? – заволновалась Ольга. – Ну, чтоб все по закону было?
– Ничего от тебя не нужно! – махнула я рукой. – Уж с Жорой я сама как-нибудь договорюсь! Во-вторых, я порасспрошу его о том давнем деле. Пусть пороется в материалах, может быть, что-то прояснится. Ну, а в-третьих… Ладно!
Что в-третьих, я пока не стала говорить. Еще не знала, нужно ли это будет вообще.
– Поля, а как же я останусь одна? – Ольгин голос задрожал. – Я же с ума сойду!
Сестра уже глотала слезы, уже заламывала руки, и я знала, что все это может перерасти просто в грандиозный спектакль. Но с другой стороны, я все же побаивалась за нее. Тем более, что она тут с детьми… А в случае серьезного столкновения от Ольги толку мало, – шарики быстро закрутились в моей голове.
– Так, знаешь что? – решительно заявила я, услышав первый всхлип. – Будете пока жить с Галиной. Дом у нее большой, места всем хватит, а вдвоем вам все-таки не так страшно будет. Галя, ты не возражаешь?
– Нет, что ты! – ответила Галька. – Вдвоем и в самом деле лучше. А то я даже спать сегодня одна боялась. Прямо сегодня и переходите ко мне.
– А ты, Поля? – посмотрела на меня Ольга.
– А что я? – я усмехнулась. – Я-то не боюсь одна ночевать! Так, сегодня дети уже спят, так что лучше, Галя, ты у нас переночуй. На моем диване. А завтра к тебе перейдете. А я даже и ночевать не останусь. Я, пожалуй, прямо сегодня поеду, чтобы время не терять.
– Отлично! – обрадовалась Галина. – Мы, если что, можем Петровича попросить с нами остаться. Он только рад будет.
– Ох, смотрите, – засмеявшись, погрозила я им пальцем. – Петрович – мужик не такой уж старый.
