и пошла спать. Мы тоже улеглись.
На следующий день мы с Галиной с первой электричкой уехали в город. Галинина малосемейка располагалась далеко от центра. От электрички нам пришлось еще ехать четыре остановки на автобусе, а потом идти пешком в гору. Я сразу устала и проклинала себя за то, что ввязалась в эту поездку. Ноги болели. Дорога была ужасной, неасфальтированной, мне в пятки, просвечивающие через легкие босоножки постоянно втыкались какие-то колючки, травинки, камешки… Я просто удивлялась, как Галя спокойно идет по этим кочкам и не жалуется. Я же просто изнылась.
Наконец, мы подошли к серому пятиэтажному дому, одиноко стоящему посреди маленьких, покосившихся частных домишек. Мы поднялись на пятый этаж (это прямо было издевательство какое-то!), Галина отперла дверь.
– А что, квартирантов нет твоих, что ли?
– Нет. Они на работе.
Мы прошли в квартиру. Она была совсем крохотная, даже скудная мебель еле-еле умещалась в узенькой комнатенке.
– Садись, Оля, – показала Галина на диван. Я опустилась на него и невольно съежилась и подобрала ноги, ощутив себя лишней в этом нагромождении.
– Я сейчас, – Галина рылась на полках. – Вот, – сказала она, доставая небольшую шкатулочку. – Здесь письма.
Галина отперла шкатулку маленьким ключиком. Я увидела небольшую стопочку писем, перевязанную черной ленточкой.
– Это я перевязала, – тихо сказала Галя. – Когда папа умер.
Она перебирала стопочку в руках, не развязывая ленты. Глаза у Галины были грустными- грустными.
– Можно я посмотрю? – мне не терпелось увидеть то, что было написано в письмах.
– Да, конечно, – словно очнулась Галина. – Смотри. Извини меня, я просто задумалась…
– Да, да! – бормотала я, выхватывая у нее письма и лихорадочными движениями развязывая ленточку.
Письма рассыпались мне на колени. Я достала одно, самое верхнее.
«Милая моя доченька… – замелькали перед глазами знакомые синеватые строчки, написанные химическим карандашом, – все время вспоминаю время, что проводил с тобой. Как в лес ходили, как в пруду купались. А помнишь, как мы с тобой ловили рыбу? ты могла все часы проводить на берегу…»
Ничего особенного, все в таком духе. Я отложилва это письмо и развернула следующее.
«Галочка, солнышко! Как ты живешь без меня, чем занимаешься? Я все представляю тебя с удочкой в руках. Ты не ездила в этом году на рыбалку, милая? А помнишь то место, где мы с тобой поймали здоровенную щуку, которую еле до дома дотащили? Помнишь? Ты съезди туда, девочка, поброди возле березы старой, где червей копали. Накопай и сходи на рыбалку, помяни отца тем самым…» – я удивленно подняла на Галину глаза.
По ее щекам текли слезы, она тоже перечитывала эти строки.
– Вот про это письмо я говорила, – глотая соленые капли, сказала Галя. – Бедный папа! Ты видишь, какую ерунду он пишет? Накопай червей, сходи на рыбалку, помяни отца… Да разве мне тогда до рыбалки было? Глупость какая!
– Да, может быть… – задумчиво произнесла я. – Может быть… Ты знаешь, Галя, я, пожалуй, возьму это письмо с собой. Если можно, конечно.
– Господи! Да бери, конечно. Только зачем оно тебе?
– Нужно, – уклончиво ответила я. Просто чувствовала, что Седой вовсе не идиот и не старый маразматик и ничего не станет писать просто так. Я еще не знала до конца, чем мне поможет это письмо, но все-таки чувствовала, что все это не просто так.
– Так, Галя, у тебя еще дела здесь есть? – пряча письмо в сумку, сказала я.
– Дома нет. Мне на базар сходить нужно.
– Поехали, – проговорила я, вставая. – И на дачу скорее вернемся. Чую я, недолго нам осталось ждать разгадки.
Галя посмотрела теперь на меня как на пациентку психодиспансера и, ничего не сказав, вышла в коридор.
Мы спустились на улицу и пошли к остановке. Улица, как я уже говорила, была не из лучших в Тарасове, к тому же в данный час она была пустынна. Мы болтали о чем-то, стараясь не замечать неудобств, как вдруг на нас налетело что-то непонятное. Это был высокий, сутуловатый человек. Лицо его скрывала маска. Я могла бы поклясться, что это был мужчина. Он сильно ударил меня в грудь. Так, что я отлетела в сторону, а сумка моя на длинном ремешке, подлетела вверх и куда-то исчезла. В это время мужчина кинулся к обезумевшей от страха Галине, которая стояла, не в силах вымолвить слова от страха, и, сбив ее с ног, выхватил сумку у нее из рук. После этого он метнулся в сторону и исчез за деревьями.
Я поднялась на ноги и бросилась к Гале. Она стояла на коленях и тихо всхлипывала. Я поняла, что опасность миновала, и тут меня, наконец, прорвало.
– Помогите! – завопила я на всю улицу. – Грабят!
Галина почувствовала поддержку и заорала, подражая мне:
– Помогите! Милиция!
Голоса нащи очень хорошо слились в унисон, вскоре мы увидели бегущего в нашу сторону человека в милицейской форме.
– Кто? Что? Где? – прокричал он на бегу.
– Там, там, вон, – загалдели мы наперебой, тыча пальцами в сторону, куда побежал неизвестный.
Милиционер кинулся туда. Вообще-то, если честно, он не очень спешил, как мне показалось. Через пару минут вернулся и доложил, что никого не обнаружил.
– Заявление будем писать? – спросил он хмуро.
– Будем! – хором ответили мы.
После этого он совсем раскис.
– Ну… пойдемте в отделение, – вздохнув, пригласил он нас. – Но имейте в виду… Шансов поймать его немного.
– Подождите, – вспомнила вдруг я. – А где же моя сумка?
– Может быть, он и у тебя ее вырвал? – спросила Галя.
– Нет, это я точно помню. Я отлетела в сторону, сумку выпустила из рук, а потом… Потом она исчезла! – я округлила глаза. Человек исчез, сумка исчезла… Может, мы с какими инопланетянами имеем дело? А что? Не бывает, скажете, такого?
Я уже собиралась высказать посетившую меня мысль вслух, как вдруг милиционер поднял голову. Мы с Галькой тоже задрали головы вверх и старались разглядеть, что же он такого интересного увидел?
На дереве, тихонько раскачиваясь на ветру, на длинном ремешке висела моя сумка.
– Она подлетела вверх, – хмуро объяснил нам милиционер, – и зацепилась ремешком за ветку. Вот и все.
Я прикусила губу и чуть отвернулась. Блин, надо же, а? Хорошо, что я не ляпнула про инопланетян. Вот бы надо мной потом потешались, особенно Полина! Вот уж она-то заклевала бы меня точно! Стыдно как… Нет, откуда у меня вообще берутся такие мысли, интересно знать? Почему я все хочу объяснить не реальными причинами, а каким-то вмешательством сверху?
– Ну что, идете? – повторил милиционер.
– А как же сумка? – я растерянно посмотрела на него потом на Галину.
– Доставайте, – пожал он плечами.
Я взглянула на дерево. Высоко. Черт, ну почему со мной не Полина, а? Вот она-то точно смогла бы и преступника обезвредить, и сумку достать.
– А вы не можете мне помочь? – пролепетала я, глядя на милиционера.
Тот вздохнул. Потом подошел к дереву, встал на нижнюю ветку, подтянулся на руках и пролез выше. Потом он небрежно отцепил сумку и кинул ее вниз, крикнув:
– Ловите!
