Майя недоумённо покачала головой. Она не могла взять у обессиленного упавшего человека его воду. Она поискала свою варежку, тоже неизвестно куда запропавшую, и замёрзшей ладонью вытерла мокрую ушибленную коленку. Мужчина прикрыл глаза.
Неожиданно повалил густой снег. Через несколько минут замёл бы и торчащую из снега разбросанную посуду и лежавшего на снегу человека.
У трубы послышался короткий заполошный крик. Это поскользнулась и съехала к воде пожилая женщина. Майя увидела, как она на четвереньках выползает наверх, срываясь и плача.
Вдруг кто-то Майю толкнул.
— Ха, опять фонарным столбом стоишь?
Она оглянулась и увидела перед собой Фридьку. Запропавший Фридька целёхонек и живёхонек маячил перед ней.
— Это ты, Фридрих? — обрадовалась она.
— Нет, не я, — убеждённо хмыкнул он и заморгал запорошенными ресницами. Затем, выпятив нижнюю губу, ловко сдул снег с носа и ресниц.
— Чего, говорю, верстовым столбом стоишь? Делать нечего?
— Хочу и стою! — обозлилась Майя. — Ты куда пропал? Я уже думала, что ты на фронте. Котёнок живой и подрос, только стоять не хочет, лапы у него в стороны расползаются… Дистрофиком стал. За ракетницей когда пойдём? И за конфетами. Я жду, жду, а ты не идёшь… Там же конфеты!
— Тише. Разговорилась тут… Сказал, сам тебя найду, когда будет нужно. Поняла? И не болтай, как громкоговоритель. Пожевать у тебя нет?
Майя пожала плечами: я, мол, про Фому, а он про Ерёму…
— Фонарик работает?
— Батарейка хорошая, здорово светит… Пожевать нечего?
Кто же сейчас спрашивает пожевать? Ах да, у неё же ничейный хлеб, но неужели он знает?
— Я тебе потом, сейчас у меня нет, — заторопилась она.
Он удивлённо посмотрел на неё. Он спросил так, просто, и не ожидал такого ответа.
— Пойдём когда?
— Помалкивай. Тут и взрослому не разобраться.
— Надо участковому сказать.
— Где его возьмёшь? Он на фронт ушёл.
— Вся милиция ушла? — с ужасом Майя справиться не могла. — А как же мы? Кто нас охранять будет от воров… от диверсантов? Тогда давай расскажем Арвиду. Он инженер, он всё на свете знает. Он на Кировском…
— Знаю. Они там ремонтируют танки.
— Всё ты знаешь. А как спросить… Хочешь без меня ракетницу найти и медаль получить? Хочешь диверсанта один поймать? А котёнка подбросил мне, чтобы я его кормила. Котёнок есть просит, а фонарик сам светит. Скажи, кто фонарик нашёл? Хитрый ты, Фридька!
— Сказал, сам найду, когда нужно. Пожевать ничего нет? Кишки прямо свело…
Майя покачала головой.
— Сейчас нет.
— Ну, я пошёл.
Майя ухватила Фридьку за рукав балахона.
— Видишь, мужчина старый упал. Видишь, он встать не может. А его снегом заметает…
— Он давно умер, — равнодушно сказал Фридька, мельком взглянув на полулежащего в прежней позе мужчину.
— Сам ты, дурак, умер! Он только что говорил со мной, воду свою в ведре предлагал. Видишь, я мокрая. И, вдобавок, кастрюлю чужую потеряла… А ты говоришь, что мёртвый! Надо помочь ему встать.
— Умер он. Да и некогда мне. У меня такие дела! А я с тобой тут заболтался.
— Не уговаривай мальца, дочка! Давай с тобой поднимем старика. Его и правда заметёт. Замёрзнет у всего белого света на виду. Слыхано ли дело — не помочь человеку. Темнеть начинает.
Коренастая женщина решительно наклонилась к лежащему в неудобной позе мужчине:
— Вставай, товарищ, не спи, глаза открой. Так и замёрзнуть не долго. Хватайся за мои руки, отец. Ты, дочка, и малец поддержите его, не давайте завалиться…
Фридька с Майей поднатужились, поддержали мужчину, не дали ему упасть навзничь. Он открыл глаза, безразлично на них поглядел. Подошли ещё две женщины. Одна в старинном офицерском башлыке не давала ему упасть вперёд, другая поддерживала сбоку. Все вместе они стали мужчину поднимать.
— Живой. Соберись с силами, помогай нам поставить тебя на ноги. Нам и впятером не под силу тебя удержать, если повалишься. Сами с тобой свалимся, вот дров-то будет…
Приговаривая, они поставили мужчину на ноги.
— Фашистов прогонят, а ты — не живёшь. Обидно! Они только того и ждут, чтобы мы все тут перемёрли…
— Держите, не давайте снова завалиться, — хрипло сказала женщина в башлыке.
— Малец, — устало проговорила коренастая женщина, — беги на угол! Там пункт сандружинниц. Пусть живее идёт сюда «скорая» на санках. Пусть поторапливается, скажи — человек ещё живой. Они в стационар поместят. Беги живей.
— Я не могу живей, — угрюмо и упрямо бросил Фридька.
Он ушёл. Мужчина стоял, чуть покачиваясь, сонно и безразлично глядел на окружающих. Скоро пришли торопливые девушки в красноармейских шинелях и шапках, с санитарными повязками на рукаве. Они усадили мужчину, деревянно придвинувшегося к санкам, прикрыли его ноги куском ватного одеяла, завязали ему ушанку под подбородком и увезли.
— Дай бог, оклемается, — устало проговорила коренастая женщина и перекрестилась.
— Ветром сдувает людей, — поддакнула женщина в башлыке. — А мужчины? Те и вовсе мрут, как мухи. Вот тебе и сильный пол. Что-то ещё будет с нами, господи!
К Майе, смотревшей вслед санкам с мужчиной, подошёл Фридька. Он запыхался.
— Что, Майка, замотана? Со спины — вылитая старуха древняя. И не узнаешь тебя.
— Глупый, а на фронт собрался, — обиделась Майя за древнюю старуху. — Думаешь, не догадалась? Ракетницу без меня. Прославиться один хочешь. А меня зовут теперь Женей. Понял? А то Майка да Майка. Надоело. И некогда с тобой прохлаждаться, меня с водой ждут. И так хожу целый год.
Фридька удивился, хотел что-то сказать, раскрыл рот, но потом передумал, свистнул насмешливо прямо Майе в лицо и растаял за пеленой снега.
Майя рассердилась:
— Отобрал фонарик, подбросил мне котёнка голодного и ещё свистит!
Ведёрко увезённого мужчины, полное воды, одиноко стояло в снегу.
На улице быстро смеркалось. Снег лениво падал рыхлыми хлопьями, которые было не так-то легко стряхнуть. Закутанных людей у водопроводной трубы заметно поубавилось. Майя заторопилась. Мысли её закрутились вокруг дома, вокруг сорок восьмой квартиры. Отлив немного из ведёрка воды, чтобы не плескалась, она взяла в другую руку чайник и пошла на свою улицу, помрачневшими от сумерек переходами. Шла осторожно. Она здорово замешкалась, становилось темно, как бы не наткнуться ей на что-нибудь и не разлить драгоценную воду.
Было тяжело, но она упрямо несла воду. Ведь её ждали.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Квартира открылась без труда. Ключ удивительно точно вошёл в замочную скважину. И это в кромешной тьме! Прежде чем сделать один шаг, приходится выставлять вперёд руку. А если руки заняты,
