совершить преступление до кончины Аси Гордеевны? Не чувствовали ли вы, что вторая личность могла неожиданно для вас проявиться? Ведь у Элен страсть к убийству проявилась в очень юном возрасте, вполне вероятно даже, что толчком к этому послужило половое созревание. Вы же вполне оформившаяся, надо думать, созревшая девушка. Не можете вы припомнить, чтобы что-то тревожило вас, заставляло подозревать в себе симптомы раздвоения, на припомните ли вы каких-либо загадочных смертей из вашего окружения?
– Не-е-ет, – не очень уверено протянула Сашенька. Немного подумав, она уже уверено отрицательно покачала головой. – Все началось с бабы Аси. Моей натуре вообще не свойственна агрессия, я даже в школе не кричу на учеников. А тут вдруг стали сниться эти сны...
– Говори, дочка, не тушуйся, – подтолкнула ее бабуся.
– Каждую неделю мне снилось, как я убиваю Асю Гордеевну. Каждый раз это был новый сон, новый способ убийства. Во сне я превращалась в этакую женщину-вамп: черная кожа, мотоцикл, плетка. Я не просто убивала бабу Асю, я загоняла ее как зверя, мучила, унижала. Просыпаясь, плакала, бежала в церковь, просила у Богородицы прощения.
– Но ведь мы не властны над своими снами, – попытался утешить ее Игорь.
– Это нам только так кажется, – шмыгнула Сашенька, – сны – это крик нашего подсознания, истинная наша сущность, не скрытая гарниром приличий и норм общения. Мне пришлось все рассказать Модесту. Он, вместо того, чтобы немедленно бросить такую гадкую женщину, как я, постарался ограничить наше общение с бабой Асей и успокоил меня, как мог. Мы даже договорились с самым модным психотерапевтом города о курсе лечения, как вдруг – эта смерть. И вечером того же дня я обнаружила в ящике со своим нижним бельем вот это – девушка с суеверным ужасом кивнула на сумку.
– И ты уверена, что именно ты убила бабушку? – с сочувствием в голосе спросил Игорь.
– А кто еще? – горько усмехнулась Сашенька, – все сходится. Наследственность, сны, сумка. А теперь еще и приведение.
– Что? – округлила глаза бабуся.
– Приведение, призрак, – спокойно пояснила Сашенька. – Помните, я рассказывала, что после очередного убийства прабабку мучили видения? Голоса там, лужи крови, черные силуэты. Так и со мной то же самое творится. Поэтому я и потеряла сознание, когда вошла в дом и увидела вас. Подумала, что это призрак.
– Расскажи, – попросила бабуся, – уж больно я про страшное люблю.
– Мои призраки отличаются от Леночкиных, – охотно начала девушка. Видимо, она даже была рада случайным слушателям. Очень тяжело носить в себе такую боль. – Все-таки век прогресса! Они звонят мне по телефону и обзываются.
– Как? – бабуся затаила дыхание.
– Ну, злодейкой, душегубицей, толстой коровой. Однажды даже говорили голосом Аси Гордеевны! А в день убийства, вместе с сумкой, я нашла и отрубленную куриную голову.
– Теперь понятно, почему Модест так пассивно защищается, – тихо сказал Игорь, – он знает, кто убийца и не хочет, чтобы следствие вышло на его след. Он берет удар на себя!
– А знаете, – гордо вскинула голову Сашенька, – я рада, что вы все узнали. Уже давно собиралась я прийти в следственный отдел и сдаться. Но все духу не хватало. Только не подумайте, что я все оставила бы так, как есть. Модест не заслужил ни тюрьмы, ни такой женщины, как я. Просто это оказалось так трудно: добровольно сдаться властям. Так что спасибо вам.
– Да не на чем, деточка, – равнодушно махнула рукой бабуся, – тем более, что сдаваться тебе никто и не разрешит.
– Как вас понимать, Евдокия Тимофеевна?
– Дак так и понимай. Тебе Модест что наказывал?
– Верить ему и ничего никому не говорить.
– Обещалась?
– Обещала.
– Ну и держи слово-то. Волею-неволею, а Модест на тебя эту Аську зловредную навел. Вот пусть и расхлебыват.
– Я так не могу, – твердо сказала девушка.
– А тебя никто и не спрашивает, могешь ты или не могешь. Делай, как тебе люди умные наказывают, и ни о чем не беспокойся.
– Евдокия Тимофеевна! – строго осадил ее Игорь.
– И ты не рыпься! – прикрикнула бабуся, – послушайте меня, старую, сделайте перед гибелью одолжение! А то после смертушки являться вам буду и не так еще обзываться!
– Вы больны? – испугался Игорь.
– Это вы больны, – отпарировала бабуся. – Кто благородством, а кто мозговой закупоренностью. Ты слухай меня, девка, я дурному не научу. Ежели призрак опять позвонит, крой его по-матушке, насколько фантазии хватит. Сдаваться не смей – со мной дело иметь будешь. Я живая пострашнее дюжины призраков буду. Модеста твого теперь легче легкого выручить будет, раз он и правда невиновный. Дай только время. Из дому пореже выходи, чтобы на Таиску, Пашу и Садикова не нарваться. Будешь выполнять инструкции, сыграешь свадебку с голубком своим, не будешь – гнить косточкам вашим в одной темнице.
Угроза, как и рассчитывала бабуся, возымела свое действие. Игорь был, правда, недоволен, что дело приняло такой неожиданный оборот, но он уже привык доверять интуиции бабуси, к тому же положение, в которое зашло следствие, совсем не устраивало его. Нанимали Игоря для защиты Сашеньки, а в результате он же девушку и потопил. Как поступить? По закону? Покарать убийцу, освободить невиновного? Но ситуация не совсем обычная. А убийца уж и совсем незауряден. В этой спорной ситуации Игорь решил довериться бабусе. Положение исправить всегда успеется, а узнать, что у его пронырливой родственницы на уме, никогда не помешает.
Пока он так размышлял, Сашенька и бабуся вели совсем уж отвлеченные разговоры. О теплой, запоздалой осени, о детишках, с которыми так трудно и интересно работать Александре Васильевне, о ценах на конфеты.
– Какая кошечка премиленькая, – похвалила бабуся ядовито-розового фаянсового монстра, скалившегося с полки изящной горки натурального дерева.
– Вам нравится? – удивилась Сашенька.
– Ничего, полезная животина, – неуверено сказала бабуся. Деревенская, простая бабушка почти сразу приметила удивительное несоответствие строгого изящества остальной обстановки и вычурного мещанства этого элемента интерьера.
– Да какая польза, – махнула рукой Сашенька. Это подарок бабы Аси к пятнадцатилетию Модеста. Мне не нравится, я как-то на антресоли убрала, так тут такое началось! О покойниках плохо не говорят, так что не буду рассказывать, какая была буря. В общем, Ася Гордеевна сказала, что если не поставим ее киску на самое видное место, то не будет нам покоя ни светлым днем, ни темной ночью.
– А что ж теперь-то не уберешь?
– Призраки, – шепнула Сашенька, – призраков боюсь.
– Вот заладила ты с этими призраками! – рассердилась бабуся, – я же народной премудрости тебя научила, как с этой напастью бороться! Не веришь, что ли, старой?
– Верю, – улыбнулась девушка, – об этом даже Николай Васильевич Гоголь писал. Только я мало выражений знаю.
– Не беда, давай бумаженцию, какую не жалко, я тебе все отпишу, в разных конфигурациях.
Женщины уткнулись в яркую тетрадочку, которую пожертвовала ради такого дела Саша и стали сосредоточенно составлять народный разговорник. Девушка краснела и хихикала, бабуся, высунув язык от старательности, выводила своим диким почерком не менее дикие выражения, для верности расставляя ударения, переводя выражения на „культурнистый“ язык и в скобках намечая ситуации, в которых данное выражение наиболее востребовано. Игорь в работе не участвовал. Он решил воспользоваться моментом и, с согласия Сашеньки, листал семейные альбомы, надеясь почерпнуть какую-либо полезную информацию.
Во время всего процесса составления разговорника бабуся заинтересованно поглядывала на розовую
