Я не вправе вам этого пока говорить, но вы создаете впечатление умной и здравомыслящей женщины. Поэтому, если вы поклянетесь безукоризненно слушаться меня и не предпринимать никаких самостоятельных шагов, то я открою вам тайну следствия, которая сможет вас обнадежить.
– Конечно, клянусь, – пожал плечами девушка.
– Вы – не убийца, – выпалил Игорь и отвалился на спинку кресла, скрестив руки и наблюдая реакцию подзащитной.
– Нет, – побелела Сашенька, – это вы говорите от жалости. Не обнадеживайте меня, а то разочарование будет слишком тяжелым.
– А разочарования не будет, – усмехнулся Игорь, довольный произведенным эффектом, – мне уже точно известно, что вы не убивали старушку.
– Я не верю, – застонала девушка, сжав красивыми белыми руками виски. – Даже Модест поверил и простил меня, а теперь вы говорите, что все это неправда.
– Сашенька, – Игорь подошел к девушке и положил руку ей на голову, – поверьте мне. Очень скоро я найду доказательства вашей невиновности и улики на настоящего убийцу. Кстати, именно за помощью в этом важном деле я и пришел. Окна вышей квартиры идеально подходят для наблюдения за подозреваемым. Вы не сочтете за дерзость, если я попрошу предоставлять время от времени мне вашу квартиру?
– Конечно, – девушка вытерла слезы и быстро вскочила. Игорь стоял к ней вплотную и не успел отстраниться. Кто может осудить мужчину, стоящего так близко к женщине, давно будоражившую его мужское эго и не заключившего ее в объятия?
ГЛАВА 8
КАРЛ МАРКС И ЖЕНА ЕГО – ЭНГЕЛЬС
Баба Дуся не была уверена в правильности шпионского следа, но уж больно интриговала ее «занимательность» этой версии, возможность вернуться в детство и «поиграться в войнушку».
Как опытный агент, бабуся тщательно обдумала план расследования. Она уже немного знала город и соображала, что все германцы концентрируются в немецком консульстве на главном проспекте города. Этот проспект служил бесперебойной кормушкой для профессиональных нищих, бедных музыкантов и непризнанных художников города. Операция по завоеванию доверия бомжей в подвале подарила бабусе не только те сведения, которые были необходимы ей для конкретного дела, нет, она умела впитывать в себя такое количество полезной информации, что любой профессиональный сыщик съел бы собственную шляпу от зависти.
Евдокия Тимофеевна настолько влюбила в себя компанию бомжей, что они пообещали ей свое покровительство. Покровительство хозяев улиц – совсем не пустяшное дело. Как много теряют официальные хозяева города оттого, что пренебрегают им! Баба Дуся не пренебрегла...
Чуть свет, когда спали даже жители подвала, явилась она к своим старым друзьям. Палка колбасы и два свежих батона только подогрели еще не затухшую любовь бродяг к удивительной певице.
Не церемонясь, она позавтракала с друзьями, спела им пару городских романсов «для разугреву», выслушала их новости, и только после этого, как и положено в уважающем себя обществе, обратилась с просьбой. Просьба заключалась в том, чтобы ей выдали лицензию на право гадания на самой щедрой улице города. Она пояснила, что это нужно ей не для обогащения, а для дела, и намекнула, что не забудет поблагодарить. Бродяги особо и не ломались. Деревенская старушка сразу пришлась им по нраву, и даже то, что она была из «приличной» семьи и работала сыщиком, не отчуждало их от нее. В общем, лицензия была ей обеспечена.
Баба Дуся сама выбрала вид деятельности, который ее привлекал. Рисовать она отказалась, денег за ее творения не дал бы никто, а побить вполне могли бы, даже при наличии лицензии. Можно было бы петь, но манера исполнения бабуси была так специфична, что работать она могла только в уютной, тихой, доверительной обстановке. На шумном проспекте ее тоненький, жалостливый голосок мог вызвать разве только раздражение. А уж саксофон она отмела сразу. Сроду на нем не упражнялась. Зато имидж гадалки ей пришелся по сердцу.
Лицензия выражалась в виде по особому подвязанного головного платка. Все законные уличные гадалки города повязывали платок именно таким образом. Платок был им защитой и паспортом одновременно.
Бабуся настолько осмелела, что устроилась прямо напротив главного входа консульства под раскидистым, еще не облетевшим каштаном. Намалеванную совместными усилиями табличку, вырезанную из картонного ящика, она повесила на нижний сук каштана и стала ждать клиентов.
«Прелестная и загадочная ворожея Аврора Магги, спустившаяся на гастроли с занесенных снегом и тайнами гор Тибета, предскажет что было, что не было и что будет. Запрограммирует на богатую жизнь и вечную старость. Избавит от прыщей и бородавок», – сулила надпись, сочиненная поэтом Валерой и коряво выведенная маркером, который предусмотрительная бабуся тоже прихватила из дома.
Сначала работа ей нравилась. Было забавно наблюдать, как раскрываются глаза наивных девиц и пожилых женщин при выслушивании информационного бреда, который щедро выливала на их головы добрая баба Дуся, или Аврора Магги, как посоветовали ей называться опытные товарищи. Потом однообразное развлечение стало надоедать. К тому же ворожея не могла предаться полностью экстазу шельмования, так как ей приходилось постоянно отвлекаться и следить за центральным входом в консульство.
Хорошо, что зрение у нее что надо, не было необходимости напрягать глаза, а то работа из удовольствия превратилась бы в ад. Для верности бабуся постоянно доставала из-за пазухи карандашные портреты шпионов и пыталась запомнить их в мельчайших деталях.
К обеду работа гадалки стала ей несколько надоедать. Бабуся сняла было табличку и платок, постаравшись преобразоваться в обычную пожилую леди, но к ней тут же подвалила благообразного вида маленькая аккуратненькая монашка с ящичком для пожертвований и змеиным шепотом зашипела:
– Убирайся, побирушка задрипанная, а то так по кумполу заеду, что копыта потрескаются.
Пришлось повязывать платок и опять вывешивать табличку. Да, старики, стоящие без дела на проспекте, не внушали доверия честным попрошайкам.
Потоптавшись до обеда на своем месте, бабуся решила перейти от пассивных действий к активным. В конце-концов, она хозяйка этой страны, может она полюбопытствовать, как обитают немцы в этом самом консульстве, или нет?
Остатки робости, заложенной природой в каждого человека, еще немного подержали ее на месте, потом добрый процент наглости восторжествовал, и бабуся, на ходу придумывая версию, побудившую ее вторгнуться на чужую территорию, решительно распахнула тяжелые двери с деревянной резьбой.
– В чем есть ваш интерес? – подскочил к ней лупоглазый дяденька в приличном костюме.
Бабуся не торопилась. Как-то в одном жизненном фильме ей понравилась мысль про паузы. Там одна красивая старушка-актриса, втрескавшаяся в молоденького смазливого мужчинку, говорила: «Главное – выдержать паузу». Сейчас бабуся именно выдерживала паузу, игнорируя вопрос коменданта. Она разглядывала просторный, стерильный холл, чистый огромный ковер на полу, блестящие прозрачные стекла, стильные светильники.
– Мадам, мы хотел бы знать, что привел вас в наш консульство?
– Беда привела, сынок, – выдохнула бабуся.
– В чем есть ваш проблем?
– Проблем наш в том, что надо мне посмотреть бы на всех ваших немцев, – не церемонясь начала бабуся.
– Я не понимай, – таращился лупоглазый.
– А что тут понимать-то? Поговорить мне с ними надо. Журналистка я. Хочу узнать, не забижают ли их у нас в Тарасове, не учат ли каким словам скверным, – брякнула бабуся первое, что наконец-то пришло к ней в голову.
– А-а-а, интервью, – понял лупоглазый, – нет интервью, потом интервью.
– Зови, зови, – не сдавалась бабуся, – раскомандовался тут. Мне от начальника тоже по шеям получать нет резону. Сказано опросить, значит опрошу, хоть режь меня.
– Мы вынужден будем звать помощь, – расстроился лупоглазый, – мы не хотел применять грубый сила,
