отпрыгнула от резко захлопнувшейся за ее носом двери. Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа показался ей прощальной песней ее свободы и независимости. Как только от двери отошли, бабуся приложила к ней ухо и стала внимательно слушать. А слушать было чего, потому что звонкий девичий голосок принадлежал Ирине.
– Здравствуйте, – вежливо произнесла она, – мне сказали, что я могу обратиться к вам. Дело в том, что я нашла в газете ваше объявление. Это вам нужен кладовщик?
– Нужен, – услышала бабуся голос Вовчика, – и именно такой симпатичный, как ты.
– Не понимаю, – растерялась Ирина.
– Шутю, – объяснил Вова, – раньше на складе работала?
– Да.
– Где?
– В другом городе, на книжном складе, – не совсем соврала Ирина.
– Книжки – это хорошо, они народу знания несут, – блеснул интеллектом Колян, – у нас хуже, у нас продукты. А тебя вообще в спиртную секцию возьмем. Пойдешь в спиртную?
– Пойду, – пискнула Ира.
– Документы принесла?
– Я сегодня только посмотреть, – стала оправдываться Ирина, – если меня устроят ваши условия, то и документы принесу.
– Наши условия всех устраивают, – уверенно произнес Вовчик, – у нас уборщицы в кровь дерутся. Так что вопрос не в том, устроим ли мы тебя, а в том, устроишь ли ты нас.
– Хорошо, – покорно согласилась девушка.
В этот момент за стеной раздался такой оглушительный, бестактный чих, какой может издать только хорошо напрактиковавшийся в этом деле человек. Ирина вздрогнула и побледнела. Взгляд ее упал на лежащую на столе «мыльницу» в таком знакомом чехле.
– Кто это? – округлив глаза, прошептала она.
– Кошка, – гоготнул Колян.
– Крупная у вас кошка, – удивилась Ира.
– Тигра, – похвалился Колян, она и не так может.
– Покажите, – попросила Ирина, – я так кошечек люблю! Особенно крупных.
– Не-е-е, эту не покажем, кусается, – отказал ей Колян.
Потом пошел разговор об условиях работы на складе, о приблизительной зарплате, о прочих важных, но совершенно неинтересных для Евдокии Тимофеевны предметах. Через десять минут условия были обговорены, и делегация отправилась осматривать место работы.
Бабуся приготовилась к терпеливому ожиданию, села на пол и подперла спиной дверь, надеясь таким способом заблокировать ее. Спустя время торопливый стук каблучков возвестил о том, что помещение опять стало обитаемым.
– Евдокия Тимофеевна, – прошептала обладательница каблучков, – вы тут?
– Туточки, где же еще, – ответила из-за двери бабуся.
– Где? – не поняла Ирина.
– За дверью скрываюсь, – пояснила пленница, – ты как сюда попала-то?
– По записке вашей пришла.
– А откуда догадалась, что им кладовщица надобна?
– Я и не догадывалась. Это меня рабочий один спросил, когда я сюда рвалась, не по объявлению ли я. Я и согласилась.
– Молодец, – похвалила бабуся.
– А вы чего тут делаете? – в свою очередь спросила Ирина.
– А я погубителей Аськиных нашла, – похвалилась бабуся, – они мне даже во всем признались. Только вот пленили меня, ироды, да дурным грозят, а вы все не идете старуху высвобождать, да не идете, – продолжила она жалостливым голоском. – Где там Горяшка с Малышевым шляются? Убивцы уже тепленькие, брать можно.
– Не знаю, – растерянно произнесла Ирина, – я никого не нашла. Правда, Игорьку записку написала. А сама не стала ждать, побежала вас выручать.
– Ну и выручай, чего балаболишь зазря, – рассердилась бабуся.
Пока Ирина судорожно копалась в ящике стола в надежде отыскать ключ, баба Дуся ворчала за дверью на глупую девчонку, которая пришла на ее выручку без оравы мускулистых молодцев с оружиями. За этим мирным занятием и застала их блондинка Лилька.
– Вовчик, тут она, по столу шарит, – крикнула она, высунув голову в коридор.
Ирина тигрицей кинулась к тонконогой блондинке и с неожиданной для нее решимостью вцепилась в ее длинные прямые волосы.
– Пусти, воровка, – завизжала девица.
– Я не воровка, я библиотекарь, – отдувалась Ирина, еще крепче накручивая на руку тонкие льняные пряди, – а если не замолчишь, то стану скальпоснимателем.
– Больно же, – уже тише простонала блондинка.
– Зато необходимо, – пояснила Ирина, чуть ослабив хватку.
Лилька, почуяв свободу, заверещала во всю силу своих легких. Ирина опять рванула светлую прядь на себя, но было уже поздно. В комнату ворвались оба мордоворота.
– Девчонки, вы чего это? – поинтересовался Вовчик, с удовольствием оглядывая картину поединка. – Не из за меня ли сцепились?
– Да пока ты по складу шатался, она ограбить тебя пыталась! – выкрикнула Лилька, аккуратно промокая платочком черные слезы.
– Да брось, – не поверил Вовчик, – такая лапочка, да грабить! Такая лапочка и по другому заработать может, зачем ей мелочиться! И что можно украсть в этом бардаке? Если только ту старую швабру на шашлык, – заржал он, донельзя довольный своей шуткой.
– Да она в столе твоем шарила!
– Брехня, че там шарить-то? Ежу понятно, что там ничего хорошего быть не может.
– Но она же шарила, я сама видела!
– Брось, ты, крошка, не зашивайся. Она, конечно, телка ничего себе, но я на брюнеток с детства не падкий. Не ревнуй, но кладовщицей я ее возьму. А если действительно любит рукам волю давать, то мы ее быстро образцовой пионеркой сделаем. Ну, говори сама, чего тебе в моем ящике надо было?
– Не скажу, – шмыгнула Иришка носом, – но я не воровка!
– Ах, даже так? То есть все-таки лазила? Признаешь? Ну, тогда тебе волей-неволей придется признаться, за каким ты там паслась.
– Все равно не скажу, – упрямилась Ирина.
– Значит, будем применять меры физического воздействия. У нас коллектив честный, порядочный, некультурных мы не любим.
– Тоже мне, культурные, – раздался замогильный голос, – старушек неповинных мучаете.
За переполохом, который подняла Ирина, все уже подзабыли о такой неприятности, как бабуся. Поэтому, услышав ее голос, компания, как по команде, вздрогнула.
– Кто это? – задала провоцирующий вопрос Ира.
– Уборщица, – отмахнулся Вовчик. – Ты сейчас не о ней, ты о своей судьбе душе подумай. Или говори, что ты тут искала, или готовься к неприятностям.
Ирина мучилась между дилеммой: прикинуться мелкой воровкой и перенести несколько неприятных моментов незаслуженного позора, или выдать себя за наивную добрую душу, услышавшую призывы неведомой ей старушки и решившую прийти к ней на помощь. В конце-концов, она остановилась на второй версии. Первая настолько претила ее кристально честной душе, что даже ради спасения жизни она не могла пойти на добровольное присвоение титула воровки. Ее даже передернуло от этих мыслей.
– Чего кривишься, – заметил Вован, – писать хочешь?
– Нет, просто не знаю, как объяснить вам, чтобы вы мне поверили.
– Это уж не наши проблемы, ничем помочь тебе не можем, – развел руками Вовчик, – выкручивайся, как
