– Ну, можно было хотя бы попробовать узнать, кому из знакомых Маслова было известно, что вечером он встречается с Шипом? Может быть, у него была любовница?
– Да в этом как-то не было необходимости. Шипов сразу же признался, что они вывезли этого Маслова за город. И что убил его Глазунов. Глазунов скрылся. Разве это не признание в убийстве?
Я презрительно посмотрела на Жору:
– Эх ты! «Признание в убийстве»! А если человек ни в чем не виноват? Просто испугался незаслуженного обвинения и решил скрыться, пока не будет найден настоящий убийца?
Я прошла к месту, где трава была примята. Наверное, здесь лежал труп. Виднелись следы шин, очевидно, Шиповой «девятки». Я прошла еще дальше. Около дороги были едва различимы следы другой машины. Неизвестно, имели ли они отношение к убийству Маслова или нет, но я крикнула Жоре, чтоб подошел.
– Жора, вы заметили эти следы?
– Да, заметили. Но я далеко не уверен, что они смогут как-то нам пригодиться. Мало ли кто мог тут проезжать. Может быть, просто ехал человек мимо.
– А от какой машины эти следы?
– Ну, с точностью я не могу утверждать. Похоже на «Джип», но я не уверен. Слепок есть. Если найдем похожую машину, можно будет сличить его с колесами.
Я продолжала ходить по посадкам в надежде найти еще что-нибудь, что не заметил милицейский глаз. Но, похоже, что ничего больше не было. Ни окурков, ни оторванных пуговиц, ни расчески, которые помогли бы безошибочно вычислить преступника.
Черт, ну почему так не везет! В каждом детективном романе убийца забывает на месте преступления какую-нибудь вещь. По ней его и находят. А в реальном случае нет ничего подобного.
Я побродила еще немного и отказалась от бесплодных поисков. Молча подошла к машине и села в нее. Жора сел за руль, и мы поехали в город.
По дороге Жора еще несколько раз предлагал заехать к нему домой, «чтоб он мог меня успокоить и пожалеть». Жалости мне в этот момент совершенно не хотелось.
– Жора, ты достал мне адрес брата Маслова?
– Я уж думал, что ты о нем забыла, – со вздохом ответил Жора, доставая из кармана пиджака сложенный вчетверо листочек.
– Как же, забыла! – ответила я, быстро пряча листочек в сумку. Это ты вечно все забываешь. Кстати, где он работает?
– Да в фирме одной, «Ритм» называется. Только он там редко появляется.
Остаток пути мы ехали молча. Жора демонстрировал свое негативное отношение к тому, что я принимаю участие в расследовании. Но Жорино мнение на этот счет меня не очень-то волновало.
Главное, чтобы он не отказался мне помогать в этом деле, а думать пусть что хочет думает. Жора и раньше не всегда одобрял в душе мои действия, считая, что я больше действую, чем думаю.
Что ж, порой бывает и так, что действительно размышлять некогда, а нужны конкретные действия. И я не считаю, что это плохо. Чем сидеть, подперев щеку ладонью, лучше пробовать разные варианты. Даже если потом окажется, что поступила неверно, можно будет исправить собственные ошибки.
Жора просто обижается, что я интересуюсь не им, а делом Павла Глазунова. Но если вспомнить, сколько раз за время нашей совместной жизни Жора сам меня обижал, то это перевесит все обиды, принесенные мною ему. Ничего страшного, долго Жора дуться не будет.
Пока я успокаивала себя подобными мыслями, мы уже доехали до центра города.
Я попросила Жору высадить меня около одного из пятиэтажных домов, мотивируя это тем, что мне нужно зайти к клиентке, чтобы Жора не увязался за мной. Он повздыхал, но отбыл восвояси, вытянув из меня обещание позвонить ему сразу, как я вернусь домой.
Я зашла в первый попавшийся подъезд, убедилась, что Жора уехал, и вышла. Достав из сумки бумажку с адресом Маслова Вадима Викторовича, я узнала, что он живет на улице Строителей. Это было очень далеко от места, в котором я находилась. Пришлось ловить машину.
Через полчаса я стояла около девятиэтажного дома и вычисляла, в каком подъезде может находиться сто двадцать восьмая квартира. Вычислила я абсолютно точно и подъезд, и этаж. Поднявшись на восьмой, я позвонила в нужную мне дверь. Открыл мне мужчина лет тридцати с небольшим, в спортивных трико и футболке «Stiga». Он удивленно уставился на меня.
– Здравствуйте, – поприветствовала я его, – я к вам по поводу вашего брата Александра. Меня зовут Полина Андреевна.
– Проходите, пожалуйста, – сразу сказал мужчина. – Меня зовут Вадим Викторович. Можно просто Вадик.
Я прошла в квартиру. Она была обставлена со вкусом. Что мне понравилось, так это отсутствие всяких ненужных вещей, разных финтифлюшек и побрякушек. Терпеть этого не могу, в отличие от Ольги, у которой постоянно пылятся какие-то колосья в вазе, засушенные цветы, вазочки, которыми никто никогда не пользуется, и прочая ерунда.
Одно время на стене у нее в кухне даже висела какая-то декоративная тарелка, которая меня ужасно раздражала. А на полке стояла ваза с отбитым краем. Ваза почему-то была очень неустойчивая и все время грозила упасть.
Наконец, она благополучно свалилась на голову Кириллу, подарив ему огромную шишку на лбу. Он рассвирепел и в одночасье выкинул и вазу, и тарелку, и всю остальную дребедень – к великому огорчению Ольги. Правда, это не помешало ей вскоре обзавестись новой.
В этой же квартире не было ничего лишнего, только самое необходимое. У стены стоял диван, по бокам от него два кресла. У окна – тумбочка с телевизором и видиком. Большой книжный шкаф в углу. Все. Ни тебе серванта с хрусталем, ни зеркала во всю стену. Возможно, все это находилось в другой комнате, дверь в которую была закрыта.
Маслов показал мне на кресло, сам сел в другое.
– Я слушаю вас, – сказал он. Странно, он даже не спросил, откуда я и почему интересуюсь его братом.
– Может быть, вы хотите кофе или чаю? – спохватился вдруг Вадим Маслов.
Я не стала отказываться и попросила чашку кофе. Маслов удалился в кухню. Через десять минут он вернулся с двумя чашками кофе. Потом еще раз сходил в кухню и принес тарелку с пирожными.
– Люблю сладкое, – с улыбкой сказал он, заметив мой взгляд. – Угощайтесь, пожалуйста. Пирожные свежайшие. У нас внизу продовольственный магазин. Там всегда очень вкусная выпечка.
– Вадим, – начала я, посчитав, что «Викторович» будет слишком длинно, – скажите, что вам известно об этом деле? Вы знали, куда собирается ехать Александр?
– Да, знал. Он как раз звонил мне в тот вечер и сообщил об этом.
– Как он был настроен?
– Ну, мне показалось, что он абсолютно спокоен. То есть, он был уверен, что эта встреча не закончится так ужасно. Он был уверен в этом Павле Глазунове. Павел вообще человек мягкий, Александр даже не предполагал, что он захочет его убить.
– А вы сами знакомы с Глазуновым? – осторожно спросила я.
– Нет, но Александр рассказывал мне о нем.
Надо будет выяснить у Пашки, правду ли говорит этот человек. Может быть, они все же знакомы? Черт, ну почему я не спросила его об этом раньше? Тупею я, что ли, на глазах?
– Скажите, а кто-нибудь кроме Глазунова мог желать смерти Александру?
– Ну, я даже не знаю. Вы такие вопросы задаете…
– Это моя профессия, – гордо заявила я.
– Вы из милиции? – удивился Маслов.
– Да, – уверенно солгала я. – А что?
– Ну, никогда бы не подумал, что такая очаровательная девушка может работать в милиции, – улыбнулся Вадим.
– По-вашему, в милиции работают одни выродки? – почему-то обиженно спросила я, видно, вжившись в роль и почувствовав себя взаправдашным милиционером.
