нахмурившись, спросила Анжела.
– Нет, что ты! Я знаю, что делаю.
– Ах, да, ты же вроде врач...
– Не совсем, – поправила я ее. – Но что давать в таких случаях, знаю. Сейчас она успокоится и уснет.
У Натальи Михайловны и впрямь слипались глаза. Мы с Анжелой довели ее до спальни и уложили в постель.
– Ну что, пойдем отсюда? – сказала я. – Теперь нам тут делать нечего.
– Послушай, что же теперь будет? – спросила Анжела. – Анатолия Владимировича посадят?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Доказательств-то нет. К тому же у него достаточно денег. Гораздо важнее, как теперь сложатся взаимоотношения в этой семье. А проблем, как ты понимаешь, не избежать.
– Да уж, – вздохнула Анжела. – Бедный Стас. И Наталью Михайловну мне жалко. Да и Анатолия Владимировича. Он, в сущности, хороший человек.
– Да, только слишком опекающий свое дитя и готовый ради этого на все...
– Знаешь, – помолчав, призналась Анжела. – Когда ты собралась назвать имя убийцы, я думала, что ты назовешь меня.
– У Полины была такая версия, – кивнула я. – Ты физически развита, водишь машину, и мотив есть – видно же, что ты влюблена в Стаса. Но я сегодня, увидев пустые бочонки, поняла, что если бы ты нашла эти снимки, то немедленно показала бы их Стасу, чтобы опустить Катю в его глазах. Я ведь не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься, – твердо сказала Анжела. – Я бы постаралась раскрыть ему глаза. И могу сказать, что вот уж кого мне совсем не жаль, так это Катю. Ты презираешь меня? – она прямо и открыто посмотрела мне в глаза.
– Нет, – покачала я головой. – Я тебя понимаю. Но хочешь совет?
– Давай!
– Если захочешь добиться любви Стаса, никогда не говори ему о Кате плохо. И даже если он начнет говорить о ней в восторженных тонах, и тебе это будет неприятно – перетерпи. Но и не старайся подражать ей, быть похожей на нее, заменить ему ее – все равно не получится. Оставайся самой собой.
– Спасибо, – медленно протянула Анжела. – Я постараюсь. Скажи, а ты веришь в то, что он сможет меня полюбить?
– Уверять не стану, так же, как и опровергать. Многое зависит от времени и от твоего поведения. Постарайся быть рядом с ним, но ненавязчиво. Исчезай, когда заметишь, что ему в тягость твое присутствие. Дай ему пережить этот период, но будь всегда готова в нужный момент оказаться рядом. Возможно, что он и полюбит тебя. Время все расставляет на свои места.
– Спасибо, – еще раз сказала Анжела. – Я давно ни с кем так не разговаривала по душам. А ты ничего девчонка. Извини, что враждебно вела себя по отношению к тебе, и перед сестрой извинись за мое идиотское поведение.
– Обязательно, – улыбнулась я.
– И вот еще что... Если я захочу с тобой пообщаться – как с психологом или как с подругой – можешь оставить свои координаты? Если надо, я заплачу тебе за консультацию.
– Конечно, можно, – я выдернула из блокнота листок и записала свои адрес и телефон. – Звони и приходи, а уж в качестве кого мы будем общаться, там видно будет.
– А что ты такая грустная? – спросила Анжела. – Тебя-то эта история не касается?
– Еще как касается! – вздохнула я. – Эта пленка... С меня ее требует один очень влиятельный человек. И если завтра я ее не верну, то даже не знаю, что будет со мной и моими детьми... – я невольно рассказала Анжеле все.
– Мой папа тоже очень влиятельный человек, – сказала Анжела. – Если хочешь, я попрошу его помочь.
– Спасибо, – снова вздохнула я. – Я оставлю это на крайний случай, если не выкручусь сама.
– Вот тебе мой телефон, – Анжела чиркнула на моем же листочке свой номер, оторвала его и протянула мне.
– Спасибо, я пойду, – поднялась я. – Ты идешь?
– Я, наверное, дождусь Стаса, – со вздохом ответила Анжела.
– Только смотри не грузи его, – предупредила я.
– Да уж поняла, – улыбнулась она в ответ. – Пока, и удачи тебе.
Выйдя на улицу, я осмотрелась. Стаса нигде не было видно. Посмотрев на часы и увидев, сколько времени я провела в квартире Стаса, я пришла в ужас.
Господи! Ведь там Полина одна! А что, если Анатолий Владимирович поехал убивать ее, а потом и меня?
Поймав машину, я поспешила домой. В квартире горел свет. Я взлетела на свой этаж и трясущимися руками отперла дверь.
Полина лежала в зале на диване, с книжкой в руках.
– Все в порядке? – выкрикнула я.
– Да, – откладывая книгу, сказала она. – Я все-таки вызывала врача, он вправил вывих – ты оказалась права, – дал лекарство, так что жар спал, и я даже подремала. Так, это все херня, лучше рассказывай о своих делах.
– Поля... – тут только до меня окончательно дошло, что случилось. – Поля, я провалила дело...
– Как? – Полина резко выпрямившись, села на диване.
Я рассказала все. Закончила я свое повествование слезами и сокрушениями по поводу своей дурной головы и непутевой жизни.
Против обыкновения, Полина не стала на меня орать. Наоборот, она обняла меня, погладила по голове и сказала:
– Ты моя умница! Ты просто монстр интеллекта! Я бы никогда не додумалась, что Катька могла запихать свою пленку в эти бочонки!
– Да что толку? – хлюпнула я носом. – Где она, пленка? Теперь мы ее никогда не увидим!
– Не реви, значит, будем выкручиваться по-другому. Смотри, вон Анжела тебе помощь предложила, Жору подключим. Никто не даст вас с детьми в обиду!
Уверенный тон Полины немного успокоил меня, но все равно я очень нервничала.
Полина пыталась меня расшевелить, разговорить, но я совершенно впала в уныние. Единственное, что оставалось делать, это пойти и напиться. Именно этим я и решила заняться, несмотря на протесты Полины. Благо она еще с трудом передвигалась, так что я быстро вышмыгнула из квартиры, прихватив с собой Роджера.
Выйдя на улицу, где было уже совсем темно, я зашагала к магазину, работающему круглосуточно.
Возвращаясь, я услышала, как кто-то окликнул меня по имени. Обернувшись, я вздрогнула – возле подъезда стояла машина, в ней сидел Анатолий Владимирович и звал меня.
– Что вам надо? – спросила я, стараясь, чтобы голос мой не дрожал.
– Поговорить. Прошу вас, подойдите.
– У меня собака, которая по одному моему слову порвет вас на части, – предупредила я. – И газовый баллончик, – соврала на всякий случай.
– Ну вот, раз уж вы так хорошо экипированы, чего вам бояться? – через силу улыбнулся он. – Не бойтесь, Ольга, я не сделаю вам ничего плохого. Тайна моя перестала быть тайной. Не стану же я теперь убивать полгорода! Да и не в этом теперь дело! – махнул он рукой.
– А в чем? – осторожно подходя и садясь рядом, спросила я.
– В том, что я все сделал напрасно. Старался ради сына, а сам его в итоге потерял.
– Вы так считаете?
– Он сам мне так сказал, – серыми губами проговорил Анатолий Владимирович.
– Когда? Он все-таки нашел вас?
– Я сам его нашел. Это оказалось нетрудно – мой сын предсказуем. Я нашел его в ближайшем кафе, где он собирался напиться. Мамочкины гены! Когда плохо – ищем то, что поможет.
– Психика человека очень слаба, – сказала я. – Поэтому это вполне естественно. Тем более, что вы сами вырастили сына таким. И то, что он выбрал именно эту девушку – ваша вина. Это его протест против вас.
– Я это понимаю, – кивнул Анатолий Владимирович.
– Вам не нужно было так настаивать, чтобы он расстался с ней, – мягко сказала я. – Может быть, со временем он и сам бы понял, что она не для него, и разорвал отношения. А может быть, и нет. Может, он был бы с ней счастлив. Но если бы он решился на разрыв, это было бы ЕГО решение, понимаете? А так он всю жизнь будет обвинять вас. Потому что сейчас нельзя с уверенностью сказать, что оно было бы именно так. Сейчас Стас уверен, что прожил бы с ней всю жизнь.
– Я не мог этого допустить... – тихо сказал Анатолий Владимирович. – Я всю жизнь старался ради сына, и для меня невыносимо было видеть, как он губит свою жизнь. А теперь я его потерял. Он сказал, что я ему больше не отец, что он уходит из дома...
– Это он сгоряча.
– Нет, – покачал головой Анатолий Владимирович. – Его мне уже не вернуть. Смысл жизни потерян.
– Ну, это вы круто загибаете, – сказала я.
– Вот, возьмите, – он неожиданно полез в карман и достал какой-то предмет.
– Что это? – спросила я, беря его в руки
– Пленка, которая была вам так нужна. Мне она теперь ни к чему. Да и никогда не была нужна. Хорошо, что не выбросил, а то у вас проблемы из-за нее...
– Вы думаете о моих проблемах? – изумилась я. – После того, что я сделала?
– Во всем виноват я сам, – хрипло проговорил Анатолий Владимирович. – И ни на кого своей вины не перекладываю. Так я и написал здесь, – он достал какой-то листок.
– Что это? – спросила я.
– Предсмертная записка. Чтобы никто не пострадал из-за меня. Я там все подробно описал, как было.
– Вы что, решили уйти из жизни? – спросила я. – Не думаю, что это лучший выход.
– Лучший, лучший, я и сам раньше считал, что самоубийство – удел слабых людей. Но я не смогу жить вместе со Стасом. Мы не сможем жить вместе.
– Вы вполне можете жить отдельно, – сказала я.
– Не сможем жить вместе в этом мире, – высокопарно выразился он и повернулся ко мне.
Тут только я заметила, как он изменился. Лицо его осунулось и постарело. Цвет его был каким-то землисто-серым. Он казался старше лет на пятнадцать. Невероятно, что такая перемена произошла в человеке за каких-то несколько часов.
– Наталью жалко, – пробормотал он. – Она же как ребенок! Как будет жить без меня?
– Да что вы себя хороните? – не выдержала я. – Еще все может быть нормально! Нельзя так опускаться.
– Я вас прошу... – шептал он, – скажите Стасу, что я любил его... больше всех. И только ради него пошел на это. И этот листок сохраните, – он снова совал мне
