Тот вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Я посмотрела на Валеру. Лицо его не выражало абсолютно никаких эмоций.
Вскоре из комнаты вышел Игорь, вероятно, получавший указания, как со мной обращаться.
– Пошли, – кинул он Валере.
Мы вышли на улицу, и Валера взглядом указал мне на все ту же серебристую «девятку».
Мы расселись так же, как и сидели по дороге сюда.
Я посмотрела на себя в зеркало. Правая щека припухла и налилась багровым цветом. К тому же очень сильно болела область печени.
Теперь я несколько дней не смогу вести занятия, – промелькнула неуместная мысль.
Господи, Полина, какие занятия! О чем ты думаешь в такую минуту! Тебе бы живой выбраться из этого дерьма!
Заметив мой нахмуренный взгляд, Валера вытащил из кармана носовой платок, смочил его водой из пластиковой бутылки, и протянул мне:
– На, приложи, – сказал он.
– Спасибо, – усмехнулась я, но платок взяла.
Боль в щеке самом деле приутихла после соприкосновения ее с холодом.
Я стала смотреть в окно, все еще лелея надежду убежать. Я просто не могла себе позволить роскошь зависнуть с этими бандитами надолго. Ведь у меня в квартире сидит Ольга, а так как я проболталась и назвала свою фамилию, то им не составит труда вычислить и мой адрес. И что же будет, когда они явятся ко мне, увидят там Ольгу и начнут ее чморить? Нет, об этом лучше даже не думать… Лучше подумать о том, как отсюда смыться. Вряд ли на месте у меня будет такая возможность.
Но сбежать по дороге мне так и не удалось. Игорь с Валерой постоянно следили за мной, полностью контролируя ситуацию.
Привезли меня в какое-то уединенное место, находившееся в лесу. Машина остановилась возле небольшого деревянного домика, скрытого от дороги деревьями.
Игорь посигналил, после чего дверь домика отворилась, и оттуда показалось сумрачное лицо мужчины лет сорока.
– Привет, Михалыч! – поприветствовал его Игорь. – Вот, гостью тебе привезли.
Михалыч посмотрел на меня, ничего не сказал, лишь кивнув.
Валера остался сидеть в машине рядом со мной.
Игорь отвел Михалыча в сторону и что-то начал ему объяснять. О чем они говорили, мне было не слышно, собственно, и разговора-то не было – губы шевелились только у Игоря, а Михалыч продолжал кивать.
Через пару минут Игорь подошел к машине и сказал, обращаясь ко мне:
– Выходи.
Я послушно выбралась из машины.
Игорь достал из кармана наручники и сказал мне:
– Руки.
Я замешкалась. Подставлять руки мне очень не хотелось.
С тоской оглядевшись, я прокрутила в голове, нет ли какого-нибудь выхода из сложившейся ситуации.
Словно в ответ на мои мысли Михалыч как бы невзначай вытащил из кармана пистолет и стал им поигрывать.
Делать было нечего. Тяжело вздохнув, я протянула руки. Наручники защелкнулись, лишая меня последней возможности убежать.
– Так, мы поехали, – бросил Игорь, садясь за руль. – Тебе напоминать не надо, что головой отвечаешь?
Михалыч согласно мотнул головой.
– Ну, пока!
«Девятка» сорвалась с места и скрылась за деревьями.
Мы с Михалычем остались стоять, глядя друг на друга.
– Пошли, – угрюмо произнес он, подталкивая меня в спину.
Я пошла вперед.
Михалыч подвел меня к дому, дверь которого была открыта, и снова коротко сказал:
– Входи.
Я вошла в дом. Там было темно – окна все были занавешены плотными шторами. Я даже не смогла рассмотреть обстановку и понять, есть ли в доме кто-нибудь еще. Скорее всего, никого не было, поскольку не наблюдалось никакого постороннего шума.
Значит, мы с Михалычем остались вдвоем. Это вновь вселило в меня надежду на побег. Мне очень хотелось верить в то, что уж с одним-то мужиком я справлюсь.
Михалыч тем временем открыл люк в полу и обратился ко мне:
– Лезь туда.
У меня по коже пробежали мурашки. Лезть в этот подвал почему-то показалось мне самым страшным за сегодняшний день.
Но, понимая, что выбора нет, я осторожно поставила ногу на ступеньку.
Михалыч спускался за мной.
Когда мы оказались в этом погребе, где было еще более темно, чем в комнате, Михалыч подвел меня к стене и, отстегнув одну половину наручников, приковал меня к какой-то заржавевшей трубе, проходившей вдоль стены.
Левая рука осталась свободной, но радости мне это не прибавило.
– Сиди, – бросил Михалыч и стал подниматься по лестнице наверх.
Я услышала, как хлопнула наверху крышка люка, и меня поглотила абсолютная темнота. Ощущение было таким, будто захлопнули крышку гроба…
Я осталась совершенно одна в этой тьме. В погребе было сыро и очень холодно. Через пару минут меня начала бить дрожь.
Постаравшись успокоиться и сосредоточиться, я стала обдумывать план действий.
Время меня очень сильно поджимало, и по идее нельзя было терять ни минуты. Я осталась один на один с этим мрачным мужиком, и, вероятнее всего, в этом был мой шанс спастись. Уж его-то одного я вырубить сумею, нужно только придумать, как.
Сидеть было очень неудобно. Собственно, сесть по-нормальному и не получалось: наручники, прикованные достаточно высоко, тянули руку вверх и не давали возможности удобно сесть. Стоять же тоже было тяжело.
Я старалась не обращать внимания на эти издержки, полностью погрузившись в обдумывание планов побега. Наконец, прокрутив ситуацию и так и сяк, я поняла, что у меня есть только один выход.
Подождав немного, я глухо застонала, стараясь делать это как можно громче.
Никакой реакции на свои действия я не ощутила.
Собравшись с силами, я застонала громче. Потом просто перешла на жуткий вой.
Через некоторое время послышался металлический лязг – Михалыч отодвигал крышку люка.
В погреб проник тусклый луч света, и грубоватый голос Михалыча спросил:
– Чего ты там?
– Плохо мне, – выдавила я.
– Что еще?
– Живот… болит очень сильно… М-м-м… – застонала я.
– Твою мать! – выругался он, спускаясь.
Я скрючилась, согнулась пополам, схватившись свободной рукой за живот.
– Меня били… – проговорила я, когда он спустился. – Очень сильно ударили в живот, и теперь начались боли… просто чудовищные! О-о-о! – я закричала, раскачиваясь из стороны в сторону.
Михалыч неуверенно приблизился ко мне вплотную. Именно этого момента я и ждала, готовя к нему все свои силы.
