Все эти годы дядя тянул с Лапиных деньги. Потом почувствовал, что умирает, но не смог унести с собой в могилу свою тайну. Он вызвал меня, все рассказал и отдал кассету. Я не знаю, где он ее хранил до этого. Дядя сказал, чтобы я воспользовался кассетой по своему усмотрению. Я, естественно, не стал прибегать к шантажу – считаю это мерзким занятием. Поэтому я просто пришел к Лапиным и предложил им самим во всем признаться. Они, конечно, отказались. Особенно кричала женщина, Елизавета Алексеевна. Она ни в какую не соглашалась добровольно признаться в убийстве. Я сказал, что даю им месяц сроку на раздумье, а потом иду в милицию. И добавил, что кассета спрятана в надежном месте. Они, очевидно, решили это проверить, поэтому Вячеслав и проник ко мне в квартиру. Он позвонил в дверь и сказал, что нужно поговорить. Я открыл. Вячеслав с порога шарахнул меня по голове. Больше я ничего не помню.
– Так, понятно, – сказал Жора. – А при чем здесь Собачкина и откуда ей стало известно о существовании кассеты?
– Ах, да! – спохватился Андрей. – Дядя меня предупреждал, что она может появиться. Он познакомился с этой женщиной, когда лежал в больнице. Вроде сначала она ему понравилась. И как-то раз по пьянке он сдуру проболтался ей про кассету. Собачкина запросила долю. Когда дядя, грубо говоря, показал ей шиш, она не успокоилась и попыталась шантажировать его самого. Но дядя просто послал ее подальше. У нее ведь на руках ничего не было. Тогда Собачкина стала ждать смерти дяди. Ждать пришлось недолго: он ведь болел сильно. Знаете, я человек неверующий, но думаю, что его все-таки наказал Бог. Как и Собачкину. После смерти дяди она заявилась ко мне. Думала, что мне ничего неизвестно про кассету. Потом поняла, предложила вместе «сотрудничать». Я сказал, что не собираюсь заниматься шантажом. Она еще пару раз крутилась возле дома, потом вроде исчезла, не беспокоила меня. Следила, наверно… Выходит, они и ее убили?
Наташа опять заплакала. Жора налил ей воды в стакан и куда-то вышел. Людмила Алексеевна обняла девушку.
– Значит, она и за мной следила, – проговорила Полина.
Тут пришел Жора.
– Где ты был? – спросила Полина.
– Делал запрос в Самару по этому делу, – сообщил он.
В это время в дверь заглянул дежурный и сказал, что Лапины доставлены в отделение.
– Давай их сюда! – ответил Жора.
В кабинет ввели Елизавету Алексеевну и Вячеслава Владимировича.
– Наташа! – кинулась Елизавета Алексеевна к приемной дочери. Потом увидела рядом с ней Людмилу и отшатнулась. В глазах ее появился ужас.
– Здравствуй, Лиза, – негромко сказала Людмила Алексеевна.
Наташа в упор смотрела на женщину горящим взглядом.
– Зачем ты это сделала? – спросила она.
– Что… что сделала? О чем ты говоришь, девочка? Что они тебе тут наплели?
– Отпираться бессмысленно, – произнес Жора. – Милиции доподлинно известно, что вы вместе с мужем совершили убийство Решникова Сергея, мужа своей сестры Людмилы. Целью этого было получение опекунства над их двухлетней дочерью Натальей, которая в настоящее время находится в этой комнате. Кроме того, вы, Вячеслав Владимирович, обвиняетесь в покушении на жизнь Литвинова Андрея Геннадьевича и убийстве Собачкиной Марины Васильевны.
– Что вы несете? – возмущенно закричала Елизавета Алексеевна. – Это только ваши домыслы! Говорить можно все, что угодно!
– Не волнуйтесь, доказательств хватает! Самым главным из них является видеокассета с записью, на которой запечатлена сцена убийства. Ваши лица показаны крупным планом. Так что с доказательствами у нас порядок. Кроме того, Литвинов Андрей Геннадьевич официально заявляет, что вы ударили его по голове тупым предметом. В вашей квартире еще будет произведен обыск и думаю, что мы найдем еще много интересного. Например, орудие убийства.
– Все это наглая ложь! – стояла на своем Елизавета Алексеевна. – Это все бред этой сумасшедшей, которая убила своего мужа и пытается теперь свалить вину на меня! – она тыкала пальцем в Людмилу Алексеевну. – Кого вы слушаете?
– Не надо, Лиза, – сморщившись, произнес Вячеслав Владимирович. – Отпираться действительно бессмысленно. Да, я убил его.
– Тряпка! – взвилась Елизавета Алексеевна. – Что ты говоришь? О дочери подумай!
– Надо было раньше о ней думать, – вздохнул Вячеслав Владимирович. – А не только о себе. Я с самого начала знал, чувствовал, что не следует этого делать, что рано или поздно все откроется… Но Лиза настаивала. Что я мог поделать? Отказать ей у меня не хватало сил. Я предлагал взять ребенка из детского дома, но она не хотела. Говорила, что любит Наташу… Грозила, что повесится, если я этого не сделаю.
– Это она только грозила, – усмехнулась Людмила Алексеевна. – Она с детства шантажировала родителей, обещая сделать что-нибудь с собой, лишь бы добиться того, чего хочет.
– Заткнись! – взвизгнула Елизавета Алексеевна. – Примерная девочка! Да зачем ты вообще родила ребенка? Как бы ты ее вырастила? Вдвоем со своим голодранцем? Вы и жили-то в родительской квартире только из милости! Потому что я вам позволяла! Тебе и в голову не приходило, что я тоже имею на нее право!
– Не надо, Лиза, – повторил Вячеслав Владимирович. – Зачем теперь ворошить все это? Мы настолько виноваты перед Людой, что никогда не искупим свою вину…
– За нами нет никакой вины! – крикнула женщина. – Мы дали Наташе все, все, о чем может мечтать девушка! А она что могла? Только мечтала да книжки читала!
– Значит, вы подтверждаете, что в 1983 году в сообществе со своей женой совершили убийство Решникова? – спросил Жора Лапина.
– Да, – кивнул он. – Подтверждаю.
– Не смей ничего подтверждать! – закричала его жена.
– И Литвинова тоже я пытался убить, и эту противную женщину я убил…
– Собачкину?
– Наверное, не знаю я ее фамилии. Понимаете, мы столько лет ждали, когда освободимся от этого шантажиста Обручева. Он постоянно тянул из нас деньги да еще издевался. Да дело было даже не в деньгах, я готов был заплатить сколько угодно, лишь бы навсегда освободиться от этой зависимости! А Обручев постоянно грозил, что расскажет обо всем Наташе. Чуть ли не каждый день являлся за деньгами. Особенно пьяным был невыносим. Мы жили в постоянном напряжении, думали только о том, как уберечь Наташу. Вы не представляете, как нам было тяжело! – Лапин закрыл лицо руками.
– А вы не задумывались, каково в это время было вашей свояченице?
– Сначала задумывался, а потом решил, что если не хочу свихнуться, то должен забыть об этом. И запретил себе думать на эту тему.
– Отличный выход! – усмехнулся Жора.
– Я понимаю, что не выход, но вы не были в такой ситуации и не сможете меня понять. Столько лет мы ждали, и наконец Обручев умер. Казалось бы, все! Все кончилось! И вдруг появляется этот племянник Литвинов с требованием, чтобы мы пошли в милицию и во всем признались! Это был такой удар! Поверьте, я думал не о себе, а о Наташе, о ее спокойствии! Зачем травмировать девочку? Но Литвинов ничего не хотел слушать!
– И тогда вы решили его убить, – сказал Жора.
– Да… Нет, я хотел только забрать кассету.
– Да не врите вы! Вы хотели его убить, но немного не рассчитали удар, и Литвинов, слава богу, остался жив. Но тут появляется Собачкина.
– Да. Эта стерва тоже хотела денег. Она не требовала, чтобы мы пошли в милицию, ей это было совсем не нужно. Я понял, что если заплачу ей раз, то снова попаду в многолетнюю кабалу.
– И вы решили этот вопрос очень просто.
– Просто… Это только сказать просто. А сделать… Когда она пришла к нам, я чуть с ума не сошел. Мне казалось, что больше никого не осталось из посвященных в это дело! А тут выясняется, что Литвинов жив, и еще всплывает эта Собачкина! Короче, я сказал ей, что не хочу говорить об этом дома. И пошел с ней
