– Ничего. – Ответ принес порыв холодного ветра, а в следующую секунду рядом с галурой оказалась и сама Мастер Снов. – Это… Тигир-р-рский ис-с-с! Это стигматы, – прошипела она и снова исчезла, бросив Хранителя с его раненой хозяйкой.
– Мяв? – нехотя приоткрыв один глаз, спросила кровница.
– Все будет хорошо, малышка, – шепнул ей мужчина, и Мая, счастливо улыбнувшись, снова провалилась в сон.
Она не чувствовала ни боли, ни дискомфорта, не ощущала прикосновения чужих рук к своей коже. Лишь мягкое пощипывание целительной силы чуть щекотало ее, но этого было недостаточно, чтобы выйти из восстановительного сна, так похожего на глубокий транс.
Смерть чувствовал себя насекомым, попавшим в вязкое желе. Белый туман холодил кожу, застилая все вокруг. Не было земли, не было неба, не было окружающего пейзажа, лишь этот бледный «пудинг», пропитанный сонным зельем, в котором и бултыхался рогатый упрямец.
Не зря его Алекс иногда звал бараном, было за что.
Четэри безумно хотелось спать, но он сопротивлялся. Хотелось почувствовать наконец твердую почву под ногами, но стоило на миг сложить расправленные крылья, и странное парение оборачивалось стремительным падением в никуда. То вниз, то вверх, то влево, то вправо… в белом тумане источник гравитации постоянно менял свое положение. А может, это Смерть переворачивался в воздухе, сам того не понимая. Но так или иначе, странный полет напоминал вялое шевеление на одном месте. Без надежды куда-либо выбраться из замкнутого круга, за границу которого он, Четвертый Хранитель Равновесия, некоторое время назад решительно ступил.
Идиот твердолобый! Надо было все-таки послушаться Лемо с Иргисом.
А проклятый туман нашептывал колыбельную, покачивая свою непокорную жертву, словно мать непослушное дитя. Глаза мужчины слипались, тело слабело, и, чтобы преодолеть это наваждение, он каждый раз все глубже вонзал острые когти в нанесенные на тело раны. Боль отрезвляла, возвращала уставшее сознание из плена навязанных сновидений в реальность. А точнее, в безысходность.
Демонов Мастер! Где же тут выход?!
С того момента, как он окончательно увяз в Круге Забвения, прошло полчаса… или час, или два, а может, уже и сутки? Неизвестно. Время здесь работало так же странно, как и гравитация. То казалось, что белый плен длится не так уж и долго, а в другую секунду чудилось, будто минула вечность. И все эти минуты-часы-дни или другие временные отрезки несчастный Хранитель только и делал, что в процессе упорной борьбы с сонными чарами пытался куда-нибудь долететь. Это сначала полный решимости мужчина намеревался использовать зов крови как путеводную нить в туманном лабиринте, проведя несложный ритуал, который не требовал больших энергетических затрат. Смерть так и не сумел как следует подкрепиться, чтобы восстановить свой магический резерв с помощью сытной «пищи». Да и откуда ее взять-то в лесу? Десяток грибников, две перепуганные парочки и зверье, проявлявшее ленивый интерес к его персоне, – вот и весь эмоциональный улов голодного и злого четэри, которому приспичило-таки лично отыскать похищенную галуру. Но он не сдался!
Не сдался, да… вот же кретин!
Мысленно обругав себя в который раз, мужчина качнул черноволосой головой, отгоняя особо навязчивые сновидения, под тяжестью которых веки самопроизвольно опускались и вместо белой безнадеги перед внутренним взором начинали плыть яркие воспоминания. Острый коготь вновь царапнул начавшую присыхать рану. Боль встряхнула, на время отогнав колдовские грезы. Продолжая парить, четэри прислушался к собственным ощущениям, отчаянно пытаясь уловить хотя бы отголосок кровной связи. Увы, напрасно. А ведь до того, как нелегкая занесла его в этот проклятый туман, местоположение Маи определялось так явно, что он даже не сомневался в успехе своего похода сквозь границы Круга Забвения. Напрямки, так сказать. Без всяких магических штучек, без порталов и прочих изобретений. Ему просто нужно было идти на зов крови: галуры и своей. Старый и давно непопулярный обряд Срединного мира оказался таким полезным в сложившейся ситуации.
Чтобы «пробудить» кровь и усилить ее «голос», требовалось немного чар, заученный с детства текст заклинания и ритуальные порезы на груди и руках. Несложно, хотя и неприятно. Под действием магии четэри идентичные раны должны были открыться у всех, кто связан кровью с инициатором ритуала. И неважно, как именно зародилась эта связь: в результате брачного обряда, клятвы на крови или чего-нибудь типа меток, поставленных галурой на шее мужчины. Спустя какое-то время, как и рассчитывал Смерть, на теле девушки возникли стигматы. Он знал об этом наверняка, ибо их связь с Маей многократно возросла, что и послужило сигналом для поиска девчонки.
Открыть портал, используя ее метку как маячок, Хранитель даже не пытался. Мало того что сил на такое мероприятие не хватало, так еще и место, куда он намеревался пробиться, являлось на редкость… непроходимым. Как удалось проникнуть на территорию Мастера Дэ Арацельсу, для Смерти так и осталось загадкой. А жаль! Расспроси он тогда друга, глядишь, что-нибудь сейчас да и вышло бы. Хотя… с магическим резервом, которого едва хватило на проведение простейшего ритуала, вряд ли. Так и попал самый старый Хранитель Равновесия в туманные объятья Круга Забвения, где лишился как материальной, так и ментальной опоры. А зачарованная пелена продолжала нашептывать ему о прошлых днях, пытаясь успокоить (или усмирить?) его уставшее тело и полную сомнений душу. Такая далекая и чужая жизнь вновь встала перед глазами, будто все это было вчера.
Красный Харон по прозвищу Смерть никогда и никого не любил, кроме своей младшей сестры Эрис. Да и это чувство было сложно назвать любовью, скорее, он восхищался той, которую после гибели родителей вырастил и воспитал. Сестра носила имя пламенного цветка и напоминала это дивное растение не только нравом, но и внешностью. Алая кожа, небольшие рога и просто изумительные черные косы до самых щиколоток. Девочка-огонь, девочка-порыв, девочка-мечта. Только ей, пожалуй, он готов был спустить некоторые провинности. Эрис росла и хорошела день за днем. Из милой девчушки она как-то незаметно превратилась в красивую женщину. От кавалеров не было бы отбоя, если бы не одно веское обстоятельство – ее единственный брат.
Он не слыл садистом, не любил пытки, но его жестокость при принятии судьбоносных решений была широко известна. Подчиненные боялись и уважали Харона, хотя больше все-таки боялись, ведь любая провинность, вызвавшая недовольство хозяина, каралась… да-да, именно смертью. Смертные приговоры приводились в исполнение без суда и следствия, по легкому взмаху руки или едва уловимому движению черной, как ручьи за пределами Харон-сэ, брови хозяина. Впрочем, кого-то он мог и помиловать, если подобное проявление «милосердия» было ему выгодно. Сильный, молодой, умный и расчетливый воин-маг, воспитанный в жестких традициях собственного народа, он одинаково комфортно чувствовал себя как за столом рабочего кабинета, так и на поле битвы с обнаглевшим соседом, посягнувшим на его территорию. Сколько их насчитывалось, этих горе-завоевателей? Поначалу много. Как только весть о смерти отца разлетелась по округе, земли юного Сэмирона стали лакомым кусочком, который, как полагали другие Хароны и безземельные Харры, можно было легко захватить. Ошиблись. И расплатой за эту самую ошибку стали море крови и смерть… Смерть виноватых, смерть невинных, смерть всех тех, кто просто попал под руку краснокожего четэри. А потом настали времена затишья: вооруженный нейтралитет с одними соседями, торговые связи с другими, вступление в союз с третьими… Жизнь текла своим чередом год за годом, век за веком. А Сэмирон, получивший прозвище Смерть, правил твердой рукой в своем Харон-сэ, территории которого заметно увеличились за последнее время.
Он уважал сильных противников, имел властных союзников, заботился о своей младшей сестре, оберегал ее и… никому не доверял, кроме нее. Лишь ей он готов был подставить спину, будучи уверенным в том, что не получит удара под крыло. И потому, наверное, так тяжело оказалось пережить предательство Эрис. Чего ей не хватало? Деньги, драгоценности, роскошные наряды… любой каприз своей огненной малышки Сэмирон выполнял практически без возражений. Она была самым дорогим для него существом, его частью, его гордостью и отрадой. И как он недоглядел, как не заметил в родной сестре коварного врага? Или его там и не было?
Внезапная догадка оказалась столь ошеломляющей, что задремавший Хранитель очнулся. Резко вскинул голову и осмотрелся. Вокруг было белым-бело… Ну и демон с ним! Не меняя направления, Смерть продолжил свой полет в неизвестность сквозь прохладную дымку сонного тумана. Мысль, родившаяся во
