глядишь, и войны 1812 года не было бы. Удушили бы Англию и поделили Европу на пару – между Францией и Россией.
После того, как Александр отказал ему, Наполеон послал запрос в Вену, где у многострадально-глупого императора Франца была дочка на выданье. Звали ее Мария-Луиза. В Австрии такой шанс упустить не могли, тут же запаковали Марию-Луизу в пенопласт и отправили в Париж. Шучу. Не было тогда пенопласта. Стружками переложили. Короче, австрийский двор согласился моментально. В Вену приехал маршал Бертье и увез новоиспеченную невесту в Париж. Венский двор плакал от счастья: «Австрия спасена!» Мы теперь с Наполеоном родственники!..
Что же представляла собой эта самая Мария-Луиза? Она была типичной представительницей тогдашней австрийской системы воспитания. Системы чертовски пуританской и, я бы сказал, дремучей. Австрийские принцессы жили в совершеннейшем затворничестве, ибо их целомудрие было главнейшей заботой дворцовой челяди.
С одной стороны, принцесс обучали разным языкам (Мария-Луиза знала несколько языков и даже латынь), учили рисовать и музицировать. С другой – в погоне за целомудрием австрийцы доходили до той степени маразма, которая казалась более просвещенным французам смешной. Так, в покоях принцессы не должны были появляться животные (кошечки, собачки) мужского пола, дабы не поколебать нравственных устоев воспитуемых, а книги, которые давали читать принцессам, были самым решительным образом изуродованы. Цензорские ножницы вырезали из них все те слова, фразы и абзацы, которые, на взгляд цензоров, были чересчур фривольны.
Как справедливо отмечал Меневаль, «такая неуклюжая цензура не могла не достичь прямо противоположного результата. Эти страницы, которые никто бы и не заметил, если бы им позволили остаться в книгах, давали юным умам пищу для самых разнообразных толкований, возбуждая до крайности их любопытство. Мария-Луиза, уже став императрицей, бывало, признавалась, что отсутствие страниц в ее книгах разжигало в ней колоссальное любопытство. Как она потом рассказывала, первым делом, которым она занялась, когда получила свободу читать все, что хотела, был просмотр всех страниц, вырезанных из ее школьных книг, чтобы выяснить, что именно хотели скрыть от нее...»
Узнав, что ее собираются выдать замуж за «узурпатора Европы», Мария-Луиза почувствовала себя несчастной жертвой, которую решили отдать Минотавру. Ей было 19 лет, и всю свою жизнь, пока девочка росла, она слышала вокруг себя разговоры про ужасное чудовище, которое пожирало ее страну и от которого весь венский двор неоднократно спасался бегством, покидая столицу.
С самого детства одна из самых любимых игр Марии-Луизы и ее братьев с сестрами заключалась в том, что дети выстраивали в ряд солдатиков, которые представляли собой французскую армию. Командовала этой ордой самая отвратительная и страшная черная фигурка – Наполеон. Дети тыкали в эту фигурку булавками и всячески осыпали ее обидными словами. И вот теперь ее родной папа хотел выдать Марию- Луизу замуж за эту уродливую, страшную фигуру! Которая непременно вырвет ей сердце и съест его за завтраком при первой же возможности.
Однако не так страшен оказался черт, как его малюют. Как мы знаем, Наполеон не только обладал потрясающей способностью нравиться людям, но был еще и человеком, заточенным на семью. Поэтому его сердце сразу расположилось к Марии-Луизе, а ее перепуганное сердечко вскоре растаяло. У Наполеона вновь включилась семейная привязанность, он окружил Марию-Луизу самой искренней любовью и заботой, и через некоторое время она уже писала домой: «Небо услышало мои молитвы; дай бог, чтобы вы были так же счастливы, как я...»
И еще: «Я не могу пожелать вам ничего лучшего, как счастья, равного моему собственному. В таком большом городе, как Париж, у нас нет недостатка в развлечениях, но лучшие для меня минуты те, которые я провожу с императором».
И еще: «Мое семейное счастье омрачено разлукой с императором, без него я не могу быть счастливой».
И еще: «Если я не получаю от него ежедневных писем, то прихожу в отчаяние, но письма успокаивают меня лишь на несколько часов...»
С таким мужем, как Наполеон, просто невозможно не быть счастливой.
Это уже потом, после свержения Наполеона, пухлогубая, голубоглазая, светловолосая Мария-Луиза, которой было всего 19 лет, когда она вышла замуж, у которой Наполеон был первым мужчиной и которая получила отвратительное (пуританское) воспитание, довольно быстро забыла Наполеона и увлеклась новой страстью – одноглазым австрийским офицером. Молодая, глупая... А вот Жозефина уже понимала вкус зрелого вина. Она свое уже отгуляла и теперь ценила настоящее, а не фуфло. И потому просилась приехать к Наполеону на остров, до которого, впрочем, нам еще пока очень далеко.
Но зато, в отличие от Жозефины, через девять месяцев здоровая самка Мария-Луиза родила Наполеону сына. Кстати, родила не без проблем. То есть, возможно, все-таки не очень здоровая была. А, может, просто не повезло. Ребенок шел ножками вперед. Когда врач сказал Наполеону, что роды будут очень тяжелыми, есть угроза для жизни матери, и спросил, кого спасать – мать или ребенка, Наполеон не колебался: «Спасайте мать!»
Наполеон присутствовал при родах. Только в один момент он не выдержал и ненадолго вышел – когда ребенка начали доставать с помощью щипцов. Это была очень долгая и болезненная операция без наркоза, во время которой Мария-Луиза кричала, что ею хотят все пожертвовать ради наследника. Это было неправдой, но ей было очень больно и страшно... Наполеон, на глазах которого за долгие военные годы неоднократно разрывало людей на части, выдержать этого зрелища и этих криков не мог.
Наконец ребенка достали. Целых семь минут он не подавал признаков жизни. Младенчика уже отчаялись откачать, когда он вдруг вздохнул. Потом закричал. И у всех отлегло от сердца...
Вокруг Тюильри с самого утра собралась огромная толпа народу, ожидающая разрешения новой императрицы от бремени. Было известно, что если родится девочка, дворцовые пушки дадут 21 залп. А если мальчик – сто. Едва мальчик закричал и стало ясно, что он будет жить, отдали приказ начать салют. Толпа молча считала залпы. Когда шарахнул 22-й, народ взревел от радости. У французов теперь была новая династия, наличие которой обещало стабильность и мирную передачу власти без опостылевших гражданских разборок, крови и братоубийственной резни.
Телеграф разнес весть о рождении наследника по всей Европе. И уже к двум пополудни со всех крупных городов империи посыпались поздравления.
Самой природой ориентированному на многодетность Наполеону судьба подарила всего одного ребенка. Врач-акушер предупредил императора, что Мария-Луиза вряд ли сможет еще раз родить. «Император страстно любил сына, – писал Констан, – он все время брал его на руки, поднимал в воздух, ставил на землю и снова подбрасывал, забавляясь его радостью. Он дразнил его, подносил к зеркалу и делал тысячи гримас, от которых ребенок хохотал до слез...»
«Вход в его кабинет был воспрещен для всех, – вспоминал Меневаль, – но он часто просил Марию-Луизу приносить к нему сына... спешил ей навстречу, брал сына на руки и, осыпая его поцелуями, уносил к себе. Сидя за письменным столом и готовясь подписать депешу... он держал сына на коленях или прижимал его к груди. Его терпение и снисходительность к этому ребенку были неистощимы!»
По дороге в Россию Наполеон пишет жене: «Надеюсь, вы скоро известите меня о том, что прорезались последние четыре зуба...»
Часть VI
«ЗАЧЕМ Я ШЕЛ К ТЕБЕ, РОССИЯ, ЕВРОПУ ВСЮ ДЕРЖА В РУКАХ?»
Кутузов, такой безнравственный в своем поведении и в своих принципах и такой посредственный как начальник армии, обладал качеством, которого кардинал Мазарини требовал от своих подчиненных: он был счастлив.
Отдача Москвы французам поразила умы... Генералы в бешенстве, а офицеры громко заявляют, что стыдно носить мундир. Солдаты уже не составляют армии. Это орда разбойников, и они грабят на глазах своего начальства... Расстреливать невозможно: нельзя же казнить смертью по несколько тысяч человек в день?
