российской дикухе сортовую веточку наливной западной антоновки.
Прививка помогла ненадолго. Поражение в Крымской войне вновь ярко высветило технологическое отставание России. Россия опять стала догонять. Однако поражение в Японской войне опять неумолимо продемонстрировало: отстаем, братцы!.. Дальнейшую догоняющую эстафету перехватили большевики, причем перехватили с петровским размахом – массово закупали на Западе заводы, технологии и специалистов. И вновь помогло ненадолго. К концу ХХ века Россия снова увидела себя отставшей.
«Догнать и перегнать Америку!», «Берегись, корова из Айова!» – это лозунги хрущевской поры, когда Советский Союз безуспешно пытался догнать развитые страны по электронным технологиям, производительности труда, качеству и ассортименту продукции... На Западе наладили выпуск электробритв? И мы!.. И мы тоже должны! И вот кремлевский циркуляр обязывает партийных товарищей из соответствующих министерств наладить выпуск советского аналога. Наладили. Получилось как всегда – сделали плохо работающую
Почему мы все время отстаем? И почему рывки в конечном итоге ни к чему не приводят?
Ответ на первый вопрос, говоря языком ученых советов, «выходит за пределы данной работы». Частично я ответил на него в «Истории отмороженных» – книге о влиянии климата и географических условий на историю развития цивилизации. (Если совсем вкратце: теснота в Европе заставила европейцев быстрее перейти на интенсивное ведение сельского хозяйства, тогда как российские немыслимые просторы еще долго позволяли вести хозяйство экстенсивное – бросать одно поле и вырубать лес для другого.)
А вот что касается второго вопроса... Рывки не помогали, потому что великолепный технический расцвет Запада вырос из тех удобрений, от которых в России и Совке всегда зажимали нос – из частной собственности, из прав человека, из частнопредпринимательского эгоизма, из независимой судебной системы и независимой прессы, из ограничения власти самодержца. Свободный рынок, как ракета в заднице, ускорял Запад. А коммунисты – плоть от плоти народной – строили свой реальный социализм на той основе, что была в России на момент революции, – на основе косной крестьянской общины, зараженной духом коллективизма и круговой поруки. И совершенно не приученной к рынку.
Причем любопытно, что эта психологическая отсталость русского общества некоторыми объявлялась характерной и весьма высоконравственной особенностью, присущей русскому характеру едва ли не генетически. И до сих пор еще объявляется людьми типа Зюганова или какого-нибудь Кончаловского... И здесь нынешние коммуняки и русофилы ничуть не уступают в своей твердокаменности дореволюционным славянофилам, которые говорили, что из русской крестьянской общины «невидимыми путями вытекает все, что есть на Руси святого, идеального, патриотического...»
Вот только моралисты, идеалисты, патриоты и святоши, дорвавшиеся до власти и норовящие построить царство святости, почему-то всегда заливают простых строителей кровью. Такова особенность всех верующих... Если вам доведется побывать в небольшом итальянском городке Феррара, обязательно обратите внимание на памятник неистовому Савонароле. Монах изображен проповедующим – памятник обличительно размахивает руками. Скульптор не только через движение отразил характер своего героя, но и скрупулезно передал его внешний облик – Савонарола был на редкость уродлив. Таких страшных памятников вы нигде больше не увидите!..
Джероламо Савонарола, вероятно, из-за своего уродства, с самого детства очень возлюбил Бога: никто другой с ним играть не хотел. Повзрослев и отбыв по собственному желанию семь лет в монастыре у доминиканцев, Джероламо вышел на свободу с чистой совестью и благородной целью – проповедовать жизнь святую среди мирян. И начал...
Народ Флоренции жил тогда хорошо – люди пили вино, гуляли, веселились, устраивали карнавалы, распевали непристойные песенки, любили друг друга... В общем, делали все то прекрасное, что никогда почему-то не нравилось моралистам – как церковным, так и коммунистическим. Поначалу сухой и чем-то похожий на Суслова Савонарола никак не потревожил течение нормальной городской жизни, хотя речи на улицах толкал горячие и зажигательные. Но год за годом его влияние росло, все теснее грудилась вокруг уродца шобла единомышленников. Спорить с Савонаролой было невозможно, потому что, хоть его речи и противоречили объективному течению грешной жизни, говорил он идеологически правильные вещи, то есть лежащие абсолютно в русле действующей парадигмы. Только раньше парадигма была отдельно, а жизнь – отдельно, а тут вдруг пришел сумасшедший маньяк и своими внешне правильными спичами решил совместить жизнь с протокольной мертвечиной.
Постепенно-постепенно его влияние и власть растут, и в один прекрасный день неистовый Савонарола становится управителем города. Город на глазах гаснет, то есть становится все праведнее и праведнее. И вот уже Флоренцию не узнать – молитвы и духовные гимны сменили прежние веселые песни. Изменился даже стиль одежды – вместо ярких цветов, которые раньше предпочитали горожане, теперь носят неприметное серое, черное, коричневое. Никаких тебе больше рискованных шуток, славных пирушек и веселых прелюбодеяний.
Вот же мерзавец!..
Город фактически становится тоталитарной христианской республикой, почти все стараются жить по Библии, а эксперимент по воспитанию нового человека продолжается. Светские дисциплины в университете массово заменяются духовными. На площадях начинают полыхать костры. В них жгут книги, шахматные доски, игральные кости, домино, шарманки, виолы, лютни. Мрачная атмосфера идеологической давильни доходит до того, что сам Боттичелли прилюдно кается и бросает в костер свои картины – рядом с другими картинами и скульптурами.
Штурмовики Савонаролы, чем-то отдаленно напоминающие «нашистов» мрачного моралиста Васи Якеменко, рыскают по домам в поисках еще не сожженных книг, картин, музыкальных инструментов, предметов роскоши, ублажающих плоть...
Экономика города трещит по всем швам. В Риме начинают тревожиться: праведность и догматы – это, конечно, хорошо, но не для того чтобы по ним жить, черт побери! Папа Александр VI сначала пытается подкупить неистового Савонаролу – предлагает ему должность кардинала. Но фанатик ведь не для себя старается, а для людей! Савонарола отказывается: «У меня не будет иной шапки, кроме шапки мученика, обагренной моей собственной кровью». И продолжает обличать – теперь уже грехи Ватикана.
Ах ты, дурило праведный!.. Ладно, пойдем другим путем... Шапку хочешь? Получишь по шапке! Ватикан отлучает психопата от церкви, производит его арест и отправляет дурака на костер. Пожалуй, это был единственный сгоревший на церковных кострах, кого нисколько не жалко...
Коммунисты тоже настолько чтили догматы своей марксистской религии, что давили у советских людей любые человеческие стремления. Например, запрещали советским гражданам строить на этих гребаных шести сотках двухэтажные дома с отоплением. Садовый домик должен быть площадью не более 25 квадратных метров – и баста!.. Даже сейчас, когда я вспоминаю все это, ненависть разбирает: ну почему?!. Однако нормальной логике этот шизофренический запрет не поддается, только логике иррациональной, то есть религиозной: дабы «не возбуждать в людях частнособственнические инстинкты».
«Частная собственность – это плохо» – таков догмат марксизма.
Еще пример... В одном из северных наших городов некий наблюдательный житель заметил, что над подземной теплотрассой зимой почти нет снега – тает он из-за тепла. И построил над теплотрассой парник. Стал выращивать огурцы и продавать на рынке. То есть наживаться. Как вы думаете, что с ним сделали коммунисты? Наградили за трудолюбие и находчивость? Посадили! За пробуждение в себе частнособственнических инстинктов.
В книге Василия Ершова «Раздумья ездового пса» есть такой эпизод: «В 1950-х, когда я еще учился в школе, соседский мальчишка по безотцовщине попал в школу-интернат. Это был уже не тот ужасающий послевоенный детдом, где в нищете, голоде и ожесточении бились за жизнь сироты войны, – нет, это была новая школа, где детей хорошо кормили и одевали. Но вот по истечении срока но?ски вполне добротной одежды ее полагалось уничтожать по акту: рубили топорами, иной раз сами старшеклассники. Родители их ходили в то время в фуфайках и кирзухах; еще годную одежду можно было по уму отдать в те же детдома... нет, плоды человеческого труда – рубили...»
Почему рубили? Почему в СССР все, списанное с баланса организаций, но еще способное послужить, предпочитали уничтожить, а не просто выбросить на помойку или отдать людям? Потому что если отдашь, завтра придет следователь и спросит, а чем ты докажешь, что не продал за деньги и не нажился на этом? Наживаться в СССР было нельзя. Это догмат, за нарушение которого сажали.
