знаем.
— Не хочешь ехать в Африку? Ну, что ж… Лучше тогда тебя отпустить, наверное, чтобы ты своим кислым видом не портил настроение своим боевым товарищам. Я подумаю, что тут можно сделать… Придумал! Ты можешь найти добровольца вместо себя. Оставь ему только оружие и коня. На время. Он тебе отдаст потом. После войны. Я тебе даже помогу найти добровольца, уж очень ты мне, парень, нравишься, хоть и слаб здоровьем…
Сципион щелкнул пальцами и позвал одного из тех ветеранов, которые прибыли с ним в частном порядке — без коней и оружия.
Разумеется, конь, вооружение, щит, панцирь, шлем — все это моментально перекочевало к ветерану.
— Еще увечные есть? — спросил Сципион, обернувшись к строю греков.
Триста увечных, как один, сделали шаг вперед. Гвардия Сципиона была вооружена… Через некоторое время, с бору по сосенке, Сципион наскреб около 20 000 человек пехоты и в десять раз меньше всадников. С этими силами можно было доплыть до Африки и высадиться. Но завоевать… Сципион очень надеялся на помощь африканского царя Сифакса, с которым у него была предварительная договоренность. Но Сифакс прислал письмо, в котором очень извинялся и говорил, что не сможет, к сожалению, поспособствовать Сципиону валить Карфаген, потому что карфагеняне за него, старичка, выдали дочь Газдрубала, и теперь ему неудобно воевать против родственников. Пардоньте…
И еще одно сообщение пришло к Сципиону — от Масиниссы. Тот успел за время их разлуки потерять свое небольшое царство, сейчас разбойничает помаленьку и с нетерпением ждет, когда приедет Сципион, разгромит Карфаген и поможет ему вернуть его царство… Опять облом: на конников Масиниссы Сципион тоже очень рассчитывал.
Пришлось отплыть в Африку так — с горсткой народа. У Сципиона в Африке было столько же людей, сколько их оставалось у Ганнибала после альпийских перевалов. И соотношение сил было аналогичным. И результат — Сципион бил в Африке всех, направо и налево. До тех пор, пока не разбил, наконец, и самого Ганнибала.
После чего длинноволосый парень заключил с Карфагеном мир на следующих условиях. Карфаген сохраняет полную автономию. Римский гарнизон в город не вводится. Никаких военных баз на территории Африки римляне устраивать не намерены.
Карфаген лишается всего военного флота (кроме 10 кораблей среднего водоизмещения), всех танков… то есть, простите, боевых слонов. Карфагену запрещается вести военные действия без разрешения римлян. Карфаген возвращает всех римских пленных. Карфаген возмещает убытки, понесенные Италией от 17-летнего пребывания там ганнибалова войска — выплачивает Риму контрибуцию в размере 10 тысяч талантов серебром в течение 50 лет.
В общем вполне щадящие условия, согласитесь. Тем не менее в Карфагене они вызвали бурю возмущения. Карфагеняне кричали, что они не отдадут врагу ни пяди, ни цента, что нужно продолжать войну до победного конца… В общем, неизвестно, чем бы кончились все эти ура-патриотические митинговые страсти, но тут сквозь толпу к очередному оратору пробился грузный человек и рывком стащил крикуна с возвышения. Толпа ахнула, возмущенная подобным недемократическим поведением. Но человек повернулся, и толпа ахнула во второй раз: люди узнали Ганнибала.
— Хватит орать и обвинять меня в нарушении обычаев, — рявкнул он. — Я не помню этих обычаев, слишком долго я не был на родине. Но хочу вам сказать, что вы должны пятки целовать Сципиону за такой мягкий договор. Зная нас, я представляю, что мы сделали бы с Римом — имени его не оставили бы! Так что идите в храмы и молитесь, чтобы римский сенат ратифицировал столь мягкий для нас договор. Пидоры болотные…
Впрочем, последнего Ганнибал, возможно, и не говорил, не буду врать. Полибий, во всяком случае, про это не пишет…
Прав был Ганнибал — римский сенат не хотел утверждать столь мягкий для Карфагена мирный договор. Основной упор противников мягкости состоял в том, что пунийцы недоговороспособны (вероломны, попросту говоря). Они вырезали всех жителей Сагунта только потому, что им нужен был повод для войны с Римом. Они обещали выпустить жителей осажденной ими Нуцерии с двумя парами одежд, а город честно разграбить. Жители Нуцерии город сдали, но их всех убили. За что? Зачем?.. Просто так, таковы нравы пунийцев… А что сделал с италийскими городами Ганнибал! Он стер с лица земли более 400 населенных пунктов. Совсем недавно, уже подписав мирный договор, пунийцы напали на римский корабль. И вот теперь мы должны дать им автономию и прочее?.. Может, еще сплясать перед ними? Какого черта сочувствовать людям, которые сами никому и никогда не сочувствуют? Согласитесь, есть логика.
Посланцы Сципиона пытались донести до сенаторов его точку зрения. Они говорили, что мягкость мирного договора нужна не Карфагену. А в первую очередь Риму.
Логика гуманизма в действии. Новое мышление. Следите за мыслью…
Потому что поступить с карфагенянами жестоко — значит самим отчасти стать карфагенянами. Но Рим не таков! Рим всегда славился справедливостью и милосердием к побежденным. Кого и чего ради мы теперь должны отказываться от своих принципов? От своих основ? От своей самости (идентичности, как сказали бы сегодня)? Вы предлагаете разрушить целую цивилизацию? Это преступление!.. Если мы поступим так и разрушим Карфаген, об этом будут помнить в веках. Хорошая ли это память о Риме? Даже звери щадят побежденных. Вспомните, сколько зла принесли нам карфагеняне. Вспомните тщательно, чтобы не принести столько же зла им!.. Карфаген принес нам гораздо больше зла, чем все наши прошлые враги и противники, потому что это огромный город. Но именно по этой причине он больше достоин пощады.
…Абсолютно цивилизаторская логика. Именно большой город, мегаполис есть средоточие цивилизации. А цивилизацию всегда жалко, даже если она чужая…
Пощадим Карфаген! Возможно, кто-нибудь когда-нибудь пощадит и нас. Вспомните, кто из сената высказывался за эту войну, кроме Сципиона? Все были против. Отчего же теперь, после победы, вы так горите пылом разрушения? Оставьте Карфаген в покое, им сейчас хватит проблем и без нас. Вся Африка, которую они угнетали, против них… Сенат ратифицировал мирный договор в редакции Сципиона.
Кстати, вот еще один пример сципионова гуманизма. Мы помним отношение римлян к пленным — оно было почти сталинское, в лагеря, правда, пленных не сажали и в рабство не обращали, как это было при дядюшке Джо, но презирали и не уважали. А для римлян это — половина смерти. Так вот, на одном из торжественных мероприятий Сципион взял за руку и посадил рядом с собой одного из бывших пленных, показав тем самым, что не считает бывших пленных ниже себя. Показательный момент. Он все всегда делал наперекор.
Сципиону в Испанию слали предостерегающие приказы сената о том, чтобы он ни во что не ввязывался, а стоял на месте, ибо его основная задача — не пустить братьев Ганнибала через Альпы. Вместо этого Сципион ослушался и завоевал Испанию…
Сципиона не хотели отправлять в Африку. Он поехал сам, практически вопреки воле сената, и принес Риму величайшую победу…
Сенат опасался популярности Сципиона, боясь его возможных монархических устремлений. Сципион вернулся в Рим и зажил жизнью частного человека… Он спокойно отрекался от любых почетных титулов, от проплывавших мимо богатств, и всем званиям предпочитал одно — «римлянин»…
Когда над Республикой вновь возникла угроза — на сей раз с Востока — именно Сципион разбил орды царя Антиоха, угрожавшего Европе. Он и только он сделал Рим мировой державой и очертил принципы новой внешней политики, откоторой веет дыханием Современности. Чем же отплатил Рим одному из величайших своих сыновей?
Когда схлынул угар победы, вокруг Сципиона начала сжиматься юридическая петля. Сначала посыпались обвинения в растратах и взятках против его окружения, потом добрались и до него… Это была самая настоящая травля.
Я уже упоминал, что любимые развлечения римлян — политика и юриспруденция. Напомню, что не было лучшего способа прославиться для честолюбивого молодого человека, чем подать в суд на именитое лицо. И чем громче было имя ответчика, тем громче слава отважного юнца. О правдоподобии обвинений особо не заботились — главным был процесс. Перед судом блистали красноречием адвокат и обвинитель.
