Артур ошарашенно сморгнул, сделал движение, чтобы сунуть меч за пояс… и только тут осознал, что пояса-то на нем и не было. Он стоял перед всем этим блистательным сообществом, сплошь заляпанный грязью и облаченный в дурацкий пиджак поверх близкого подобия ночной сорочки. Ему было, собственно, наплевать. Он воткнул Ключ в землю и взял с подноса стакан, а также бумагу.
На бумаге от его прикосновения проступило имя, начертанное золотыми буквами.
АРТУР ПЕНХАЛИГОН
— Моя запись, — сказал Артур. — Могу я изменить ее таким образом, чтобы по возвращении сразу не помереть? Что тут сейчас вообще написано?
— Не ведаю, милорд, — ответил Чихалка. — Я не могу ее прочитать, это ведь вы теперь здесь Хозяин.
— А я могу ее прочитать?
Чихалка не ответил. И Волеизъявление не ответило. Артур покосился на Заката. Тот пожал плечами.
Артур тряхнул головой. Ну почему у них тут, куда ни ткни, всюду сложности? Он выпил сок, отдал стакан Чихалке и всмотрелся в бумагу. Но, похоже, кроме имени, значившегося с внешней стороны, там ничего больше не было.
— Ну и шут с ней, с этой записью, — сказал наконец Артур. — Мне все равно, что там написано и могу ли я это переменить. Я все равно возвращаюсь. Мне еще Ночного Чистильщика запустить надо… А там можно и помирать!
— Не совсем так, — подал голос прежний Понедельник. Он, впрочем, с колен не вставал и даже не поднимал головы. — Никто в Доме не может ни изменить, ни даже прочесть свою запись, Артур. Но если ты избегнешь предначертанной тебе смерти, запись изменится сама собой, отражая это событие. Ты некоторое время носил Младший Ключ, и он должен был укрепить твое тело. Поэтому ты не умрешь, вернувшись домой. По крайней мере, болезнь легких тебя не убьет.
— Значит, можно возвращаться, — сделал вывод Артур. В таком случае я отправляюсь!
Он посмотрел на Волеизъявление. Маленькая лягушка сидела, надувшись, возле его ног.
— Пожалуйста, помоги мне, Воля. Очень тебя прошу, забудь ты про свой Изначальный Закон! Как мне добраться домой?
— Ты не должен отправляться туда! — заупрямилось Волеизъявление. И раздулось в два раза против обычного, чтобы хоть так впечатлить его серьезностью своих слов. — В твоем распоряжении Первый Ключ! Ты — Хозяин Нижнего Дома! И в заточении томятся еще шесть фрагментов Волеизъявления, освободить которые тебя обязывает долг. Не говоря уже о шести иных Ключах, которые должны быть востребованы…
— Да я же еще в школе учусь! — перебил Артур. — Я хочу попасть домой и вырасти по-людски! Я хочу стать человеком, мужчиной, а не каким-то там повелителем Вселенной или еще кем. На кой черт мне бессмертие, которое, как сказал Старик, получается от долгого обладания Ключом! Можно мне хоть оставить кого-нибудь… ну там, я не знаю… присматривать за делами, что ли, пока я взрослым не стану?
Волеизъявление что-то неразборчиво пробормотало. Артур уловил его смущение и повторил со всей твердостью:
— Так могу я поручить кому-нибудь присматривать за Нижним Домом, пока сам я не повзрослею?
— Да, да, ты имеешь полное право потребовать отсрочки вступления в должность, — ворчливо отозвалось Волеизъявление. — Полагаю, мы можем позволить тебе провести в родной глуши еще пять- шесть лет… После десяти тысяч лет ожидания — разве это срок? К тому же здесь должна быть исполнена уйма предварительной работы, не требующей твоего непосредственного присутствия… Вот только кто знает, что выкинут Грядущие Дни, если ты перепоручишь свою власть и хотя бы ненадолго вернешься в свое Второстепенное Царство? Мне, увы, неизвестны конкретные положения пакта, который они заключили. Могу лишь предполагать, что тебе как минимум грозит опасность со стороны Мрачного Вторника. Уже потому, что его могущество и полномочия равны твоим собственным…
— Да и шут с ним! — вырвалось у Артура. — Я рискну! Может, эти ваши Грядущие Дни как узнают, что я перепоручил свою власть, так от меня и отцепятся? А ты, если непременно понадобится смертный Наследник, небось кого-нибудь мигом найдешь…
— Хорошо, и кто же будет твоим Местоблюстителем? — спросило Волеизъявление. — Только, прежде чем назначать его, вспомни: всем нынешним бедам виной Доверенные Лица, не оправдавшие доверия Зодчей. Тяжкая это задача — подыскивать достойного власти…
— А я уже подыскал. Тебя, — сказал Артур. — Ты только внешность себе более подходящую подбери. А то — лягушка… Несерьезно как-то!
— Но я всего лишь куратор, а не исполнитель, — заартачилось Волеизъявление. — Я — простой функционер.
— Помнится, кто-то планировал сделаться моим Полднем…
— Было дело, — сказала лягушка. От возбуждения она так и подпрыгивала на месте. — Но не забывай, что все пошло не но плану!
— Значит, не повезло тебе, — кивнул Артур. — Так будешь моим Местоблюстителем или нет?
Волеизъявление ответило не сразу. Целую минуту оно прыгало как сумасшедшее по лужайке. Но потом все-таки остановилось против Артура и пало перед ним ниц.
— Я стану твоим Местоблюстителем во главе Нижнего Дома, — проквакала лягушка.
Одновременно с этими словами на ее зеленой спинке сама собой проступила очень четкая черная буква, потом еще и еще… Пока на траву не излилась целая фраза. За нею последовали еще слова, еще предложения… Казалось, внутри лягушки разматывалась телеграфная лента. Слова крутились, вертелись, взлетали в воздух. Буквы носились туда и сюда, жужжа, словно рой насекомых. Когда рой начал уплотняться и принимать форму по мере того, как каждая буква находила свое место, к гудению присоединились мягкие созвучия труб. Комбинации букв перетекали, менялись, становились все сложнее…
А потом все замерло, обрисовав контуры высокой человекообразной фигуры. Трубы грянули в унисон, и всех на мгновение ослепила ярчайшая белая вспышка!
Артур моргнул раз, потом другой… Вспышка оставила после себя женщину. Рослую крылатую женщину в простом синем платье, чьей самой замечательной внешней чертой были роскошные серебряные крылья. Женщина не казалась ни старой, ни молодой, она выглядела скорее внушительной, нежели красивой: серьезные темные брови, довольно длинный нос и платиновые волосы, гладко зачесанные со лба. Лоб же хмурился — то ли с досады, то ли просто в глубокой задумчивости… Нагнувшись, женщина подобрала маленькую нефритовую лягушку и убрала в отделанный кружевом ридикюль, висевший у нее на левой руке.
— Сделаю себе брошку, — сказала она. — Лягушка неплохо мне послужила!
Голос v Волеизъявления был ясный и музыкальный, но лишь поначалу. Очень скоро в нем прорезалась скрежещущая хрипотца вроде той, что был свойствен прежнему облику Воли.
— Я буду твоим Местоблюстителем, — повторила женщина-Волеизъявление. — Но кто станет твоими… нашими… Рассветом, Полднем и Закатом?
— Закат, — медленно проговорил Артур. — Желаешь ли ты сохранить свою прежнюю должность?
— Нет, господин мой, — ответил Закат. И с улыбкой поклонился Артуру: — Я бы с радостью вышел из тени и служил тебе, а также твоему Местоблюстителю, при ясном солнечном свете, в качестве Полдня или Рассвета. Скажу больше: многие из моих полночных посетителей были бы рады с твоего позволения изменить место службы. Черная униформа имеет свойство надоедать…
— Ну тогда быть тебе Полднем, — сказал Артур. Покосился на Волеизъявление и неуверенно добавил: — Если не возражаешь, Воля, отныне пусть прежний Полдень станет Закатом!
— М-м-м-м, — протянула крылатая дама, и Артур не смог не заметить, что язычок у нее так и остался зеленым. Светло-зеленым, точно ювелирный нефрит. — Ну, разве что с испытательным сроком! И я буду очень бдительно за всеми присматривать! А как поступим с Рассветом?
— Пускай она сохранит свое место… по крайней мере пока, — распорядился Артур. Рассвет благодарно улыбнулась и склонилась в очень низком реверансе, разбросав по лужайке солнечные зайчики. Артур же продолжал: — Я хотел бы сделать еще одно назначение… Полдню как, помощник полагается?
