— Из-за тела Керригора, — ответил Аборсен, — или Рогира, если называть его настоящим именем. Он никогда не стал бы по-настоящему мертвым до тех пор, пока его тело, сохраняемое Свободной магией, находилось бы где-то в Жизни. Каждый Аборсен с момента разрушения Великих Камней искал это тело, но никто из нас, включая меня, не мог его найти, потому что мы не могли предположить, что оно в Анселстьерре, очевидно, где-то поблизости от Стены.
Они подошли к Третьим Воротам. Аборсен произнес заклинания. Сабриэль было странно слышать их и ощущать себя сторонним наблюдателем.
Перед ними выросли ступени, разрезавшие водопад и туман. Аборсен быстро двинулся вверх, перешагивая сразу через две ступеньки. Сабриэль старалась не отставать. Она очень устала, у нее ныли все мышцы.
— Бежим? — спросил Аборсен. Как только кончилась лестница, он взял дочь за плечо удивительно знакомым жестом, как он делал это раньше, когда она была маленькой девочкой и он, навещая ее в школе, устраивал пикники в лесу.
Рассекая туман, они бежали впереди Волны все быстрее и быстрее. Ноги уже не слушались Сабриэль, казалось, она не выдержит и упадет.
Но она выдержала, и Аборсен произнес заклинание, которое открыло им путь сквозь Вторые Ворота.
— Как я уже говорил, — продолжал Аборсен, не останавливаясь ни на секунду, — Керригор никогда не мог делать все, что хочет, пока Аборсены искали его тело. Все мы неоднократно отправляли его обратно в Смерть, даже к Седьмым Воротам, но это только усугубляло проблему. Он с каждым разом становился все сильнее, потому что разрушались меньшие из Великих Камней и Королевство приходило в упадок. А мы становились все слабее.
— Кто это «мы»? — спросила Сабриэль.
— Потомки Великой Хартии, которых зовут Аборсены и Клэйры, ведь королевская линия угасла. И есть, конечно, остатки Строителей Стены, те, в ком еще сохранилась сила, не потраченная на создание Стены и Великих Камней, — ответил Аборсен.
Он обошел край водоворота и двигался прямо к пространству за Вторыми Воротами. Отец двигался так быстро, что было ясно — эта дорога ему хорошо знакома. Сабриэль недоумевала, по каким признакам он так точно знает, куда идти. Возможно, когда она в течение тридцати лет походит этим путем, она так же легко станет тут ориентироваться.
— Итак, — продолжал Аборсен, — у нас наконец появился шанс разделаться с Керригором раз и навсегда. Клэйр направит тебя к его телу, ты уничтожишь его и затем изгонишь дух Керригора, который к этому моменту сильно ослабнет. После этого ты можешь вывести ожившего принца из забвения и с помощью потомков Создателей Стены восстановить Великие Камни Хартии.
— Оживший принц… — произнесла Сабриэль и почувствовала, что неожиданно начинает все понимать. — Не он ли стоял в виде деревянной статуи на носу корабля? Не его ли дух был заточен в Смерти?
— Незаконнорожденный и, возможно, немного сумасшедший, — равнодушно ответил Аборсен. — Но в нем есть королевская кровь. Что ты сказала? О, да… Ты хочешь сказать…
— Да, — грустно ответила Сабриэль. — Он назвался Тачстоуном. Сейчас он ждет нас в резервуаре. Около Камней, вместе с Моггетом.
Впервые Аборсен задумался.
— Это все меняет, — сказал он, печально вздохнув. — Керригор заманил меня в резервуар, чтобы воспользоваться моей кровью и разрушить Великий Камень, но мне удалось защититься, поэтому он довольствовался тем, что поймал меня в ловушку Смерти. Он думал заманить тебя моим телом и использовать твою кровь, но его ловушка оказалась не такой крепкой, как он рассчитывал, и я нарушил его план. Но теперь, если принц там, у Керригора есть новый источник крови для разрушения Великой Хартии…
— Он находится под защитой алмаза, — сказала Сабриэль, внезапно почувствовав страх за судьбу Тачстоуна.
— Этого может оказаться недостаточно, — мрачно ответил Аборсен. — С каждым днем, проведенным в Жизни, Керригор становится все сильнее. Скоро он будет в состоянии разрушить самую сильную защиту Свободной магии. Расскажи мне, с кем остался принц? Кто такой Моггет?
— Моггет? — снова удивилась Сабриэль. — Я встретила его в нашем доме! Он кто-то из Свободной магии, облаченный в шкуру белого кота, на нем красный ошейник с миниатюрным Саранетом…
— Моггет, — медленно повторил Аборсен, будто что-то мешало ему произнести это слово. — Это потомок Создателей Стены, их последнее произведение или их ребенок — кто знает, возможно, даже ему это неизвестно. Интересно, почему он существует в облике кота? Полагаю, это один из защитников принца. Нам надо торопиться!
— Я думала, что быстрее двигаться уже невозможно! — воскликнула Сабриэль. Ей не хотелось показывать свою слабость, но отец будто не замечал, что с ней происходит. Его занимало только то, что было связано с Керригором.
Однако Аборсен внезапно остановился и крепко обнял Сабриэль.
— Я знаю, что не был идеальным отцом, — тихо сказал он. — Это свойственно всем нам. Когда мы стали Аборсенами, мы многое потеряли. Чувство ответственности перед народом грубо подавило наше чувство любви и заботу о самых близких людях. Трудности и враги уничтожили в нас нежность и мягкость, наш кругозор сузился. Ты моя дочь, и я всегда любил тебя, но теперь я ожил на очень короткое время, только на время сотни сотен ударов моего сердца — не больше, и я должен выиграть битву против ужасного врага. Я теперь не отец Сабриэль, а старый Аборсен, дающий дорогу молодому. Но за всем этим все равно живет моя любовь.
— Сотня сотен ударов, — прошептала Сабриэль, и по ее лицу покатились слезы. Она тихонько высвободилась из объятий отца, и они двинулись вперед, к Первым Воротам, к Жизни — и к резервуару.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Тачстоун уже видел и слышал посланцев Смерти. Вокруг раздавалось жуткое завывание, равномерные хлопки руками, грохотание костей и всплески воды от падающих в нее кусков отвалившейся плоти. Самым ужасным было вытье, от него волосы на голове поднимались дыбом. Тачстоун никогда в жизни не присутствовал при кораблекрушении, но теперь он понимал, как могут кричать сотни матросов на тонущем корабле.
Слуги Смерти были уже совсем близко, это была колеблющаяся масса теней. Тачстоун не мог понять, что они делают, пока Моггет, который видел в темноте, не сказал:
— Они выстраиваются в две линии и образуют коридор, — кот шептал, хотя необходимость в шепоте давно отпала. — Этот коридор Рук Смерти протянулся от Северного входа до нас.
— Тебе видна дверь с лестницы? — спросил Тачстоун. Он уже не испытывал страха, теперь и он видел, как выстраиваются, будто на параде, смрадные чудовища, Он подумал, что должен был погибнуть в этом резервуаре уже давным-давно. Просто его смерть была отложена на двести лет…
— Да, видна, — ответил Моггет, его глаза горели зеленым огнем. — Оттуда вышло высокое чудище, полыхающее синим пламенем. Это Мордикант. Теперь он скрючился над водой и ждет, как собака, появления своего хозяина. С лестницы вырываются клубы тумана. Это старые трюки Свободной магии. Интересно, зачем он так старается произвести впечатление?
— Рогир всегда был очень напыщенным, — заметил Тачстоун, как будто они обсуждали кого-то за званым обедом. — Он любил, когда все обращали на него внимание. Он не изменился, став Керригором, чудовищем Смерти.
— Он знает, что ты здесь, — сказал Моггет. — Он плохо выглядит, видно, очень торопился, когда создавал тело, которое теперь носит. Вряд ли оно кому-нибудь может понравиться.
Тачстоун вздохнул, пытаясь не думать об этом. Ему сейчас важно было понять: если он выйдет из алмаза защиты и кинется в безумную атаку на Керригора, сможет ли его меч, даже со знаками Хартии на нем, поразить колдовскую плоть монстра?
Что-то задвигалось в воде, и Руки ускорили темп завывания и хлопков. Клочья тумана медленно плыли по коридору, который они образовали.
