– Нет. Пошли. Скорее! Сюда может прийти Макс.
Луис услышал стук в дверь.
– Кто там? – спросил он.
– Макс, – последовал короткий ответ.
Опираясь на стеклянный столик, хрустнувший под его весом, он проковылял к двери и распахнул ее.
– Макс… – Слова замерли у него на губах. С пистолетом в руках перед ним стоял Антонио.
– Возьмите его, – сказал Антонио, обращаясь к стоявшим за ним людям.
Максимилиано узнал у портье, в каком номере остановился Ромеро Варгас, и быстро вошел в лифт. Вдруг он увидел, что из соседнего лифта вышел и не спеша направился к выходу дон Даниэль. Максимилиано рванулся из кабины, но двери захлопнулись, и лифт повез его вверх. Максимилиано без стука вошел в номер. Судья все еще сидел у столика, за которым только что написал свое признание. В бешенстве глядя на него, Максимилиано спросил:
– Зачем приходил сюда старик?
– Какой старик? – Судья попытался сделать вид, что не понимает, о чем идет речь.
– Даниэль Саманьего. Зачем он приходил?
– Не знаю. Я его не видел.
Максимилиано вытащил из-за пояса пистолет, наставил его на судью.
– Говори!
– Он разыскал меня, и я вынужден был написать ему письменное признание. Он заставил меня, клянусь вам! Но подпись там фальшивая. Его дочь собирается идти в полицию.
– Значит ты отдал старику письменное признание? – уточнил Максимилиано.
– Но он отнесет его только послезавтра, – поторопился успокоить его судья. – Вы можете уговорить его, чтобы он отдал бумагу вам.
– Конечно, я его уговорю. Естественно! Максимилиано обошел кровать, взял две подушки, положил на грудь вжавшегося в угол кровати судьи и выстрелил. Судья не издал ни звука…
Одна его рука в последнем, предсмертном движении непроизвольно ухватила угол подушки, другая – вытянулась вдоль тела.
Убедившись, что судья мертв, Максимилиано быстро вышел из комнаты.
Камила и Ракель вели обычный разговор о том, где лучше устроить девочку, когда ее можно будет взять домой. Рамон почтительно вмешался в их разговор и предложить в помощь Ракель свою племянницу – вдруг что-нибудь будет отвлекать ее от ребенка.
– Ах, Рамон, что может меня отвлечь? – горестно улыбнулась Ракель и, извинившись, отправилась искать Марту.
Камила подозрительно посмотрела на улыбающегося Рамона.
– Послушай, а что ты имел в виду, когда говорил, что Ракель может что-нибудь отвлечь?
– Никогда ничего неизвестно наперед, сеньора… – начал говорить Рамон и остановился, глядя куда-то через плечо Камилы. Камила обернулась. Антонио! Он быстро шагнул к ней, крепко обнял, вглядываясь в ее лицо, словно не веря своим глазам.
– Антонио! Антонио! – плача говорила Камила. – Когда Андрее сказал нам, что ты жив, клянусь, я чуть в обморок не упала.
С момента последнего страшного разговора с Максом Виктория, потрясенная услышанным, скрывалась ото всех. Горько, больно, стыдно. Она заперлась в своей комнате, но стены давили, мрачные мысли терзали душу. Она вышла и, глядя прямо перед собой, начала медленно спускаться по лестнице. Вдруг что-то заставило ее поднять голову. Антонио!
– Сынок! – вскричала она, бросаясь к нему.
– Успокойся, успокойся. Я опять здесь…
– Антонио, сынок! – рыдала она, обнимая его. – Что будет с Максом? Это ведь он, да?
– Да, – помедлив, ответил Антонио.
– Пойдем, Виктория, – Камила обняла мать. – Антонио хочет увидеться с Ракель. Она наверху, – добавила Камила, обращаясь к брату.
…Ракель сидела в своей комнате, грустно глядя на свое отражение в зеркале. Она не слышала, как открылась дверь, и вошел Антонио, только заметила, что в зеркале вдруг появился никогда не покидающий ее мыслей дорогой образ. Ракель отвернулась. Обман зрения… Потом искоса снова взглянула в зеркало. Еще не веря своим глазам, лишь в самом отдаленном предвидении чуда, она повернулась… Антонио шагнул ей навстречу.
– Это я.
– Любимый мой! – Ракель бросилась к Антонио, но не обняла его, а только нежно гладила его лицо, волосы, руки… Она должна была убедиться, что это не видение, не призрак, – что это он, ее Антонио.
– Ты ничего не говоришь? – тихо сказал Антонио и крепко обнял Ракель.
– Что?.. Просто… я не могу… Любимый мой! Время для них остановилось.
…Антонио, не отрываясь, смотрел на нее. Он никогда не сомневался, что они встретятся, потому что не было такой силы, которая могла бы остановить его на пути к Ракель. И все же, все же… Где-то в самом потаенном уголке души еще оставалось тягостное сомнение. Последнее, Он должен был его развеять.
– Любимая, почему ты передала все дела Максу? – спросил он.
– Виктория плакала, умоляла… И у меня не хватило духа отказать ей. Потом, я еще не знала, что это он выдавал себя за Роберто Агирре. Я узнала обо всем только в тот день, когда попала в больницу, дорогой. Это было ужасно, Антонио… Я думала, ты погиб! – плакала Ракель, прижимаясь к нему. Но вдруг она испуганно отпрянула, заметив торчащий из-за пояса пистолет.
– Что это? Оружие? Но…
Отгоняя страшную мысль, мелькнувшую у нее при виде оружия, Ракель прошептала:
– Дорогой, пусть этим занимается полиция, а не ты… Прошу тебя…
Он не успел ответить: их разговор прервал телефонный звонок. Антонио быстро шагнул к телефону. Ракель взволнованно прислушивалась к разговору.
– Когда? – спросил Антонио. – А почему сразу не сообщили? Спасибо, Рамон. Хорошо, все оставайтесь там, где вы есть.
Антонио положил трубку и направился к двери.
– Нет, Антонио, нет! Пожалуйста, не надо! Ракель крепко обняла его, стараясь уберечь любимого от того страшного – она чувствовала это! – что ждало его за порогом ее комнаты.
– Не усложняй, пожалуйста, – тихо сказал он. – Я не убийца, но должен быть начеку. Потому что он захочет убить меня.
– Пожалуйста, умоляю тебя! – рыдала Ракель. – Антонио, прошу тебя!
Мягко разжав ее руки, Антонио шагнул к двери и вытащил из замка ключ.
– Ты хочешь меня запереть? – удивилась Ракель.
– Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – ответил Антонио. – И не хочу, чтобы Макс зашел сюда раньше, чем я его отыщу.
Антонио быстро вышел. Ракель бросилась к двери, громко застучала.
– Не уходи! Пожалуйста! Я боюсь! Антонио! Прошу тебя, Антонио!
Дон Даниэль, поманив за собой Чучо, вошел в свою комнату и достал из кармана сложенный вчетверо лист.
– Вот бумага, которая спасет нас, – сказал он торжественно. – Доказательство нашей невиновности. Только смотри – не надо об этом никому рассказывать, потому что я обещал сеньору отдать бумагу в полицию не раньше чем послезавтра.
– Аи, зачем обращать на это внимание? – отмахнулся Чучо. – Этот тип – негодяй, ему место в тюрьме.
– Согласен, согласен… Но он очень хорошо ко мне отнесся. Потом – у него тоже есть дочь. И как бы там ни было, я дал ему слово!
Взгляд дона Даниэля заскользил по комнате. Куда бы спрятать эту важную бумагу? Он подошел к дивану. Нет, не сюда. К полке с безделушками. Опять не то.
