страстны: ее тут стыдятся, смеются над ней и ее близкими, унижают и оскорбляют. Она благодарна Антонио за то, что он пригласил сюда отца, сделав тем самым приятное ей, но она чужая здесь.
– Мы простые люди, с простыми привычками. Я не знаю, как себя вести, как говорить… Я чувствую себя подавленной, – и, замолчав, горячо попросила: – Антонио, отпусти меня в Гвадалахару!
Антонио, ласково глядя на ее залитое слезами лицо, сказал, что еще ни разу не слышал от нее такой длинной речи. И видя, что Ракель успокаивается и способна внимать его словам, добавил: – Главное – какой ты человек, деньги еще никого не сделали лучше или хуже. Никто из живущих здесь, запомни это, не имеет права смеяться над тобой из-за того, что ты небогата. Их сегодняшнее положение ничем не отличается от твоего, лишь с той разницей, что ты – моя жена и имеешь на все гораздо больше права, чем они.
Чтобы подтвердить сказанное, Антонио попросил подняться к ним Камилу и заставил, сломив ее сопротивление, извиниться перед Ракель. Камила, видя бешенство брата, еле выдавила из себя: «Прости». В тот же вечер Виктория посоветовала Клаудио хоть раз хорошенько вразумить жену, потому, что если она и впредь будет позволять себе задевать самолюбие Ракель, вряд ли Антонио станет терпеть это, и они оба потеряют его расположение.
Но огорчения и неприятные известия все сыпались и сыпались на Ракель. Дон Даниэль честно признался ей, как растерялся и путался, когда Антонио спросил его о Максе. Он заискивающе смотрел на дочь, пытаясь по ее лицу определить степень своей опрометчивости.
– Пришлось сказать, что у меня уже плохо с головой и я забыл, что встречался с Максимилиано в Гвадалахаре.
– Ах, папа! – огорченно сказала Ракель, со всей ясностью представляя себе те выводы, которые сделал Антонио из путаных объяснений отца, пытающегося скрыть знакомство с Максом.
Макс по-прежнему не дает ей прохода, требует ответа, почему Ракель не осталась в Гвадалахаре, раз уж очутилась там. Как она устала от этих допросов – спала она с Антонио или нет, что он делал в Гвадалахаре, зачем привез в Акапулько ее отца… Очевидно, – саркастически заключил Максимилиано, – Ракель и впрямь решила стать сеньорой Ломбарде…
И тут она, осмелев, идя ва-банк, посоветовала ему оставить свою иронию и подумать, как достойным образом выйти из создавшегося положения. Да, его брат согласен на развод и, если бы она не была столь труслива, давно бы ему все честно рассказала. Он, Макс, лучше знает характер своего брата и должен понимать, что с ним лучше все решать по-доброму. У нее нет повода давить на него, торопить с разводом, он прекрасно относится к ней и ее близким… Макс взбеленился. А знает ли Ракель почему? Нет, не догадывается?.. Да потому, что она нравится Антонио и он хочет этим воспользоваться. Разве он еще не предлагал ей ничего такого?.. – Конечно, предлагал, он же думает, что они муж и жена, вполне естественно… Но она сказала «нет», и Антонио достаточно порядочный человек, чтобы уважать ее решение.
Макса словно прорвало.
– Порядочный, говоришь? Он подлый лицемер. Он все делает, чтобы тебе понравиться. Как, ты думаешь, он ведет себя с другими женщинами? Рассыпается в комплиментах, дарит кучу подарков, и все для того, чтобы добиться их. А когда добьется – все, до свидания! То же он хочет сделать и с тобой. Конечно, он в конце концов разведется, потому что ты его не интересуешь! Но сделает это после того, как добьется своего!
– Но ты понимаешь, в каком положении я оказалась по твоей вине, Максимилиано?
– Да, любовь моя! И ты не знаешь, как я раскаиваюсь. Поэтому и прошу тебя, уезжай отсюда, Ракель, поскорее.
– Ты что не видишь, что я все больше и больше запутываюсь? Это не так-то просто.
– Я обещаю тебе, что все устрою. Вытащу вас отсюда, чтобы никому не было плохо. Но, любовь моя, не предпринимай ничего дурного! Ракель, клянусь тебе, я этого не вынесу! Ты знаешь, о чем я… – Максимилиано попытался обнять девушку.
Ракель с силой сбросила его руки.
– Зачем ты это сделал? Мы могли быть так счастливы! Я тебя так любила!..
– А сейчас ты меня уже не любишь? Ракель, ты больше не любишь меня?
– Никогда не думала, что ты способен на такое! Поклянись мне, что не ты подстроил аварию, самолета!
– Клянусь, не я! Матерью клянусь! Потом, ты же знаешь, что полиция ничего такого не обнаружила. А, значит, это была обычная авария…
Глава 9
Антонио очень беспокоила Виктория. Все эти передряги действовали на нее не лучшим образом. Мачеха нервничала, принимая близко к сердцу возникавшие между детьми постоянные конфликты, видела, как не находит себе места мрачный Максимилиано. Ей бы так хотелось, чтобы Антонио тепло поговорил с братом, постарался помочь. Антонио был неумолим. Чем он может помочь? Если не в состоянии преодолеть свои комплексы по отношению к нему, то пусть обратится к врачу. Во всяком случае ему, Антонио, не в чем себя упрекнуть, и Виктория знает: он всегда старался, чтобы у них с Максимилиано были нормальные отношения…
Единственное, чем мог Антонио помочь мачехе, то это молчать про свои крепнущие подозрения. Он берег ее, щадил самолюбие, считаясь с ее чувством матери. Но ведь и Виктория, любя своего пасынка, приютила в доме Ракель, заботясь о ней так же, как заботилась о своих взрослых детях. Может быть, Виктории и не понравилось, что он привез дона Саманьего. Он понимал, что простоватые манеры отца Ракель, одежда неприхотливого к моде бедного горожанина, страсть к баночному пиву, шокировали изысканный вкус Виктории. Но она была тактична и сдержанна во всем, всегда считалась с мнением своих, таких разных детей. И на прямой вопрос о ее отношении к приезду отца Ракель, Антонио услышал то, что ожидал услышать: «Сынок, ради Бога, это твой дом, ты волен приглашать сюда, кого захочешь». И когда он напомнил ей в очередной раз, что она – хозяйка дома, Виктория спокойно заметила, что теперь хозяйка дома – его жена. И тут же озабоченно осведомилась: он все еще думает, что Ракель не та, за которую выдает себя? Ему что-нибудь удалось выяснить новое в Гвадалахаре? Вспомнил ли он, как все это произошло?.. – Антонио успокоил ее: пусть она не беспокоится, он кое-что вспомнил, никаких проблем. Расследование авиакатастрофы? Да, идет, и полиция уже не так уверена, что это было покушение: вроде, какой-то дефект в моторе.
Это известие сильно порадовало Викторию, она почувствовала, что стало даже легче дышать. Разговаривая с нею, Антонио не сообщил ей ничего, нового и тревожащего, как и об этом недавнем звонке Пабло. Опасения Антонио оправдались: Пабло не удалось выяснить, был ли Ломбардо в Сиутанехо накануне аварии, так как единственный человек, который мог бы подтвердить это, сторож, внезапно исчез из тех мест. Так же, впрочем, как и вся его семья, уехавшая куда-то на север…
Ужинали в тот вечер поздно. И едва все встали из-за стола, как Максимилиано подошел к Ракель и тихо прошептал: им немедленно надо поговорить. Нет, нет, отмахнулась девушка, теперь не время, она хочет спать. К тому же Антонио дома… Макс умолял, не отставая от нее. Ракель ускорила шаг, Максимилиано не отставал, преследуя ее, и вдруг неожиданно открылась дверь и из кабинета вышел Антонио.
– Это что – погоня? – он пристально смотрел на брата.
– Я собирался идти спать!..
– Нет, подожди…
– Что тебе нужно от меня? – Максимилиано, отвернувшись, с досадой глядел на скрывавшихся за поворотом лестницы Ракель и Марту.
– Мне нужно, – в негодовании, медленно, отделяя одно слово от другого, тихо сказал Антонио, – чтобы ты рассказал мне все, что есть и было между тобой и Ракель. И не вздумай лгать, потому что мне уже многое известно.
– Мне нечего тебе сказать.
– Твоя мать беспокоится о тебе, думает, у тебя проблемы… Я готов быть терпимым к тебе, уважая ее. Могу отправить тебя за границу, чтобы избежать скандала, но я хочу знать правду.
– О чем ты говоришь? Мне не понятно…
– Не испытывай моего терпения, Максимилиано, я хочу знать, когда ты познакомился с Ракель, как вы задумали это дело, какое она в этом принимала участие…
