Утопая по колено в воде, кубинец за трос втащил лодку на отмель. Морозов ступил на сушу с видом Колумба, только что открывшего для себя новую землю.
— Эдем! — воскликнул он, снимая с преющей головы пробковый колониальный шлем. — Ребята, мы в рай попали!..
С ним никто и не спорил. Вещи стаскивались в общую кучу под пальмы, стеной растущие возле пляжа.
— Лагерь разобьем здесь, — осмотревшись, командовал Саныч. — И давайте сразу… не будем расслабляться.
За палатками дело не сталось. Васильев забрал из кучи нейлоновый рюкзак, попытался развязать прочный узел, который собственноручно в Москве и намудрил. Не вышло, узелок получился уж очень тугой. Тогда он припал к нему зубами, слегка ослабил путы. Расширив горловину, вынул коричневое полотнище, стараясь не запутаться в шелковых натяжках. Подошла Ира, вдвоем они растянули палатку под каким-то пышным, дающим благодатную тень, кустом. Васильев сбегал за топором, и обухом принялся вбивать в песок распорочные костыли.
Нагнувшись под нейлоновый навес, Ирина забралась внутрь и сочла палатку довольно вместительной и годной для проживания.
В нескольких шагах от парочки орудовал Борисов, копаясь с брезентовой старушкой, выбеленной солнцем и временем, и пестреющей грубыми стежками прорех. Палатке было лет не меньше, чем самому Борисову, причем последний год она явно провалялась в кабинке подвала, в сырости, пересыпанная от моли нафталином. Нафталиновый дух распространялся от нее за версту.
Так как Саныч временного жилища с собой не взял, между ним и Борисовым было заключено джентльменское соглашение о совместном проживании. Житие житием, однако, статус начальника не позволял Морозову снизойти для какой-нибудь, пусть даже пустячной помощи в ее установке. Борисов мучился один, и без топора, пытаясь вогнать в песок колышки силовым усилием. И у него ничего, естественно, не получалось.
Доверив налаживать быт своей прекрасной половине, Васильев направился к нему на подмогу.
— А что ж Саныч? — он двумя ударами вогнал шатающийся в песке заточенный колышек насколько было возможно, потрогал его. — Вот теперь будет держать!
— Начальство… — ответил на его реплику Борисов, бросив взгляд на плес, где Морозов обмывал свои пятки в прибое. — Им черновая работа имидж портит.
— Ну-ну, — только и сказал Владимир, примеривая место под следующий колышек. — А лавры потом пополам?
Они оба смеялись, хотя сохраняли при этом серьезными лица. Палатка уже приняла свой облик, и лишь просел ямами брезент на «крыше», которую предстояло еще как следует натянуть.
— Благодарю, — Борисов был сама вежливость. — Дальше я уж как-нибудь сам справлюсь.
Пока все занимались собственным благоустройством, Санчес порылся в своих закромах, нашел плотно смотанный моток провода, и, окинув взором пальмы, выбрал подходящую. Зажав в зубах конец провода, обнимая колючий и шершавый ствол, он влез на самую макушку. Там, наверху, отгибая мешающие пальмовые лапы, скотчем примотал антенну.
— Господин Морозов, — окликнул блуждающего в мечтах по побережью Саныча. — Мне нужно запустить дизель-генератор.
— Зачем, молодой человек? — поинтересовался тот, подойдя ближе, за розовыми очками грез вконец позабыв о более приземленных материях.
— Рацию проверить. Яхта скоро отчалит, как бы не остаться без связи.
С генератором пришлось повозиться. Даже когда его топливные артерии наполнились соляркой, и причин к отказу быть не могло, он упорно не желал заводиться. Перемазавшийся в смазке Санчес проверял патрубки. Васильев, как единственный среди собравшихся автолюбитель, тоже пробовал приложить свои познания, но когда дизель выдохнул вонючий клуб дыма из выхлопной трубы и, наконец, затарахтел, никто из них не решился дать объяснение столь капризному поведению техники. Генератор тарахтел не тише гоночного мотоцикла, треск заполнил песчаный пляж, с пальм сорвались и закружили перепуганные птицы.
К рации, поставленной под навесом палатки Васильевых, подвели провода. Санчес еще долго мараковал, куда и что подсоединять, а когда приладил контакты и щелкнул тумблером рации, вокруг раздались аплодисменты. Рация заработала.
— Минуточку, — попросил он тишины, набрал нужную частоту. — «Полярная звезда», я — «Остров». Как меня слышите? Прием?
Затаив дыхание все ждали, отзовется яхта или нет.
— Слышу вас отлично, «Остров». Как устроились?
— Все о’кей!
— Помощь не нужна?
— Да нет… Сами справимся. Побудьте на связи…
— Понял вас!
А Санчес щелкал уже другими переключателями, настраиваясь на волну береговой охраны Кубы.
Эфир наполнился помехами, сказывалось расстояние и допотопная конструкция рации.
— «Гавана, Гавана», ответьте «Острову».
На этот раз ждать пришлось никак не меньше секунд тридцати, и когда Санчес уже снова поднес к губам тангетку, динамик хрипло отозвался:
— На приеме «Гавана».
— Как связь?
— Плохо… Все шипит и прерывается.
— У нас все нормально, — медленно и чеканя слова, чтобы на том берегу его лучше расслышали, передавал Санчес. — Час назад благополучно высадись на остров. Погода хорошая…
— «Остров»!.. — прервали его. — Слышите меня, «Остров»?
— На троечку!
— Вам вчера или сегодня не попадалось в поле зрения маломерное судно? Мы думаем, что это был катер…
— Нет, никого не видели! — Санчес еще оглянулся, уточняя у толпившихся вокруг коллег. Те сделали такие недоуменные лица, что он передал с уверенностью в голосе: — Нет!.. А что произошло?
— Так тебе и ответят!
— Радары вчера засекли его… Следовал в ваш квадрат, в нейтральные воды. На запросы не отвечал. Поисковиков и пограничников направить не представилось возможным из-за урагана.
— Мы ничего не видели.
— Имейте в виду, он исчез с радаров. Не исключается возможность, что судно имело неисправности… Но сигналов бедствия не подавало… При обнаружении немедленно связывайтесь с нами. Как приняли меня, прием?
— Принял вас, «Гавана». Конец связи.
Положив тангетку на защитного цвета корпус рации, Санчес поднялся с песка.
— Вот вам и ураган, — негромко сказала Глория. — Может быть, люди погибли.
— Не люди! — отрезал, сверкнув глазами Санчес. — Наверняка диссиденты, хотели свалить на американскую похлебку. Находится же отребье…
— Почему отребье? — возмутился Морозов, собираясь поспорить.
— Да потому!.. Государство опекало их с рождения: детсадики, школа, образовательные кружки. Кто хотел, учился дальше. У нас же много ВУЗов, а профессура вся в Советском Союзе готовилась. Бесплатное образование!.. Кем раньше мог стать сын портового грузчика? Таким же грузчиком, и вовсе не потому, что у него извилин не хватало… Нет же, он не хочет горбатить спину в доках, желает стать образованным. Кто не дает? Только потом верни государству долг, работай честно, как все!.. Опять же нет, сладкой жизни подай! За кусок колбасы готовы родину предать. Ну и черт с ними! Я таких беглецов не жалею.
— Позволю с вами не согласиться…
— Не соглашайтесь! — отрезал Санчес. — Вам Америка пыли в глаза напустила, вы за ней и
