Ирина на коленках подобралась к висевшему на шесте фонарику и зажгла его. В палатке стало чуточку светлее.
— Хороший ливень, — подставив ладонь под капли, крякнул Саныч. — Ох, и вымокнут в лесу наши мужички!..
Белая вспышка, на мгновение залившая палатку, ослепила обоих, и оглушающий разряд, схожий с грохотом огромных камней, катившихся по жестяному желобу, разорвал воздух над самыми головами. Ирина взвизгнула и закрыла ладошками глаза.
— Виктор Саныч! — истерично выкрикнула она, когда в небе отгрохотало. — Закройте палатку!..
Морозов, у которого продолжало звенеть в ушах, дотянулся до застежки и опустил молнию. Тише от этих ухищрений не стало. Ветер с завыванием терзал купол, стены гуляли ходуном, дождь беспрерывно тарабанил по нейлону.
— Ну и погодка, — подогнул под себя ноги Морозов. — А я люблю дождь.
— За что?
— Понимаете, Ирочка, я по своей натуре не городской человек. Хотя всю жизнь прожил в городе. Живем ведь как в каменных джунглях: кругом бетон, асфальт, железо, машины. Глазу нечем порадоваться, листочка зеленого не увидишь. Газоны вытоптаны. У нашего подъезда бабульки цветник разбили. Так поверите, воздух возле него совсем другой, особенный, что ли… В жару асфальт плавится, у некоторых дамочек в нашем дворе каблуки в битум проваливаются, выхлопы, вонь с помоек. Форточку не открыть. А из подъезда выйдешь, земля теплой влагой отдает, аромат цветения, хотя и не розы выращивают, а садовые лютики… В дождь хорошо! — продолжал он мечтательно. — Смывает всю эту дрянь, налет цивилизации. Балкон распахнешь настежь — воздух первозданный, пахнет озоном, свежестью… Словами не передашь.
— У вас дача есть, Виктор Саныч?
— А на кой она сдалась холостяку? Приятель иногда к себе зовет, в пригород. Вроде и езды от Москвы всего ничего, а будто в другой мир попадаешь. Коротаешь, бывало, вечер за картишками, сверчок в траве на все лады скрипит, птаха в саду заливается…
Он замолчал, и как-то сразу громко зазвучал шум дождя, сыплющего по провисшей крыше. Привстав, Саныч поддел рукой обвисший под тяжестью скопившейся дождевой воды нейлон, и шумный поток пролился наружу.
— Этак нас скоро затопит, — обратил он внимания на вползающий в палатку пока еще робкий ручеек, который тут же впитался в песок.
— Не сахарные, не размокнем, — через силу улыбнулась Ирина. — А чем будем наших кормить, когда вернутся?
— Даст бог, дождь быстро закончится. Крупы еще навалом, тушенка есть. Живо забабахаем такой кондерчик, пальчики оближешь.
— На чем, Виктор Саныч? Дрова же вымокли?
— Не беда, — с видом знатока заверил Морозов. — Не забывайте, что у нас есть примус. Полчаса на варку, и не больше.
Они ненадолго замолчали, прислушиваясь к тому, что делается снаружи. Ливень, похоже, не только не утихал, но и припустил с удвоенной силой, песок у входа потемнел от влаги, и это влажное пятно, расползаясь и увеличиваясь в размерах, подступало все ближе.
— Вы знаете, о чем я сейчас мечтаю? — нарушая паузу, спросила Ирина.
— Догадываюсь.
Она попыталась представить, каково сейчас в лесу Васильеву, где вовсю хлещет тропический дождь, и где нет крыши, чтобы укрыться от него. Вот он пробирается по зарослям, промокнувший, несчастный, в налипшей к телу одежде; с мокрых волос, сосульками облепивших голову, с носа струится вода…
Ей сделалось неуютно от этого видения и она передернула плечами.
— Замерзли? — спросил Морозов.
— Да нет… Так… нашло вдруг… А еще… еще я хочу убраться из этого рая, — поспешила Ирина переключиться на другую тему. — И желательно как можно быстрее. Что ни говори, а дома лучше…
Саныч кисло улыбнулся.
— А я бы на вашем месте взялся за ручку. Не в смысле статьи для журнала, а нечто большее. Немного фантазии, побольше красок, и состряпали бы роман…
— Бросьте вы, Виктор Саныч, — отмахнулась она.
— Почему бы и нет. Имели бы успех! Стиль у вас неплохой, позвольте уж судить по прежним публикациям, да и не о бандитах писать будете с их крутыми разборками, что уже порядочно набило нам, читателям, оскомину… Вы подумайте над добрым советом.
— Обязательно подумаю, — пообещала она, поджала к подбородку ноги и, обняв их, уставилась на тускло горевший на шесте фонарик.
Заслышав в шуме дождя посторонний звук, как если бы кто-то нечаянно запнулся о котелок и тот с дребезжанием покатился по песку, Морозов вначале подумал, что ему показалось. Он навострил слух, но ничего более, кроме шуршание капель о нейлон, подозрительного не услышал.
— А может наши вернулись? — спросил он Ирину, но та лишь недоуменно пожала плечами.
Он раздвинул полог палатки, высунулся наружу, под дождь, и сразу понял свою ошибку, увидев возле кучи нарубленных загодя дров вооруженного незнакомца. Увидел и только сейчас спохватился о карабине, который так беспечно бросил в своей палатке перед тем как уйти готовить костер. Человек в камуфляже, с раскрашенным боевыми красками лицом, нацелил на него американскую винтовку М-16 и что-то гаркнул.
Морозов достаточно сносно понимал испанский, и хотя человек изъяснялся на какой-то дикой смеси наречий, быстро сообразил, что от него требуется, но повиноваться не спешил.
— Ира! — негромко сказал он, не поворачивая к палатке головы, чтобы не выдать находящейся в ней девушки. — Бегите…
Она, уже полезшая за ним следом, отдернулась внутрь палатки.
— Руки! — велел боевик, не сводя с него мушки, и, смикитив, что его могут попросту не понять, повторил приказ на совсем уж дурном английском.
Палатка справа, принадлежащая Борисову, ходила ходуном — второй незваный гость, не слишком церемонясь, занимался откровенным грабежом, роясь в чужих вещах. Он вывалился из нее, невозмутимо гоняя во рту краденную жвачку и запихивая в карман электробритву «Браун», в которой Морозов немедленно признал свою.
— Как тебе трофей, Андрео? — осклабился он в густые черные усы, с трудом закрывая на липучку распухший карман. — Неплохая штуковина?! А то мне надоело станками кожу в кровь драть.
— Лезвия надо менять почаще, — отозвался его приятель. — Но моя добыча тоже ничего, а? — и он качнул стволом винтовки на Саныча.
— Какая с него польза, со старого козла? Пристрелить прямо здесь, чтобы с собой не таскать. Лишняя морока. Как считаешь?
— Я не против, Мигель, но ты же знаешь натуру шефа. Что сказано, то сказано.
— Шеф… — проворчал прикарманивший немецкую бритву. — Да столкнись я с ним лет семь назад в Никарагуа!..
— А теперь ты работаешь на него, и тебе за это платят деньги.
Они перебрасывались малопонятными Морозову репликами, отвлекшись от него, видимо, и в самом деле видя в нем не достойного противника, а старика, с которым справиться труда не составит, забываясь меж тем, что и мышь, загнанная в угол, бывает в отчаянии кидается на кота…
Морозов, обвесив вдоль тела руки, ждал, пока наемники досыта начешутся языками, давая время и шанс Ирине незамеченной сбежать из палатки.
«Им нельзя нас убивать!» — крутилась в подсознании сказанная Мигелем фраза, легче от которой, правда, не было. Саныч глянул под ногиу вбитого в песок колышка валялся брошенный им в грозу туристический топорик. Невесть какое оружие против двух автоматических винтовок, но все же…
Собравшись с духом, он схватил топор и перегородил собой вход в палатку, обеспокоив грабителей
