хватало храбрости бесстрашно стоять рядом и всматриваться в экраны. Стало быть, парнишка обладает весьма неплохим потенциалом.
Небольшой участок голографической панели управления изменил очертания, превращаясь в крошечную фигурку Кортаны.
— Фиксирую спорадические столкновения с плазматическими и твердыми объектами, адмирал, — доложила она, складывая руки на груди. — Атмосферное давление сохраняется в тринадцати процентах отсеков. Структурная целостность низка. Полагаю, флагман продержится не более пяти минут.
— Понял, — отозвался Уиткомб.
Что ж, у них все равно не было иного выбора, кроме как играть теми картами, что были у них на руках. Чем дольше «Восхождение правосудия» оставалось в пузыре аномалии, тем более серьезные повреждения получали преследующие их корабли. И заработай двигатели флагмана, адмирал смог бы изрядно ускорить этот процесс. Но чем больше проходило времени, тем сильнее страдал их собственный корабль.
Уиткомб огляделся, чтобы проверить, насколько хорошо его экипаж держится в сложившихся условиях.
Локлир мерил комнату шагами, сжимая и разжимая кулаки. Бойцов УВОД можно было сравнить с оружием, всегда снятым с предохранителя и готовым взорваться в любую секунду.
Сержант Джонсон замер возле запертого люка, повесив винтовку на плечо. Он также разглядывал остальной экипаж, явно пытаясь сложить собственное мнение об их состоянии. Этот парень сохранял каменное спокойствие. Одного взгляда в его темные глаза хватало, чтобы понять, что им движет ледяная, непреклонная ненависть к врагу. Адмирал ценил подобных людей.
Халси же сидела, склонившись над лежащей на палубе спартанкой, которую называла «Келли». Доктор была признанным гением, но оставалась загадкой для Уиткомба. Прежде они несколько раз встречались на всевозможных мероприятиях для высокопоставленных представителей общества, и адмирал находил ее очаровательной и очень красивой женщиной. Но то, что он знал о проводимых ею «проектах», удерживало его от попыток познакомиться поближе. Если хотя бы половина ходивших слухов имела хоть какое-то отношение к действительности, Халси была замешана практически в каждой из особо секретных разработок отсюда и до Андромеды. Адмирал не доверял ей.
— Доктор, — произнес он, отпуская ограждение и складывая руки за спиной, чтобы не были видны вспотевшие ладони, — приказываю немедленно убрать с мостика раненых.
Халси оторвалась от наладонного компьютера, на экран которого были выведены биопоказатели Келли.
— Адмирал, перемещать пациентку нежелательно. Ее состояние крайне нестабильное.
— Выполняйте приказ, доктор. Она отвлекает экипаж. А нам предстоит сражение.
Халси прожгла его таким взглядом, который мог бы остановить и плазменный заряд.
Лейтенант Хаверсон шагнул вперед и прочистил горло.
— Мэм, если позволите, рядом с мостиком находится спасательный челнок. — Он подошел к люку справа и открыл его, вынимая пистолет и осматривая коридор. — Все чисто. Сержант, капрал, пожалуйста, помогите доктору перенести пациентку в безопасное место.
— Хорошо, сэр, — сказал Локлир. — С радостью пережду эту стычку внутри спасательного модуля.
— Давай, капрал, — произнес сержант Джонсон, укладывая свою винтовку на грудь Келли, — шевели копытами. Я один не управлюсь. Железная леди весит не так уж и мало.
Вместе они подняли Восемьдесят седьмую и, кряхтя от натуги, вынесли ее с мостика. Доктор Халси отправилась следом, бросив на адмирала еще один испепеляющий взгляд, и закрыла за собой люк.
Уиткомб вздохнул. Он сочувствовал спартанцам, и даже слишком сильно. В этом-то и заключалась основная проблема. Он просто не мог сосредоточиться, пока Келли лежала рядом. Ему хотелось ежесекундно запрашивать отчеты о ее состоянии. Проклятие, он готов был бросить все, склониться над ней и сделать все возможное, чтобы помочь раненой девушке. Адмирал и в самом деле относился к членам своего экипажа так, как если бы те были его собственными детьми. Старая военная аксиома: чтобы стать хорошим командиром, необходимо любить службу и своих людей. Чтобы стать великим полководцем, надо привыкнуть к тому, что объект своей любви порой приходится уничтожать собственными руками.
В динамиках затрещала статика, а затем раздался голос Спартанца-117:
— Адмирал, мы на месте. Ремонтные работы займут около двух минут.
— Хорошо, Шеф, — ответил Уиткомб. — Как только закончите, сообщите нам и постарайтесь убраться оттуда как можно скорее. Чем быстрее мы наберем скорость, тем лучше.
— Так точно, сэр.
По кораблю прокатился грохот.
— Сэр, в нас врезалось несколько плазменных зарядов, — сообщила Кортана. — Они рассеялись, но все-таки им хватило энергии, чтобы вывести из строя радары и видеокамеры.
Адмирал Уиткомб провел по усам мясистыми пальцами.
— Итак, еще немного, и это пространство порвет нас на лоскуты. — Он прищурился, разглядывая настенные дисплеи и пытаясь пересчитать вражеские корабли. — Если, конечно, ковенанты не расправятся с нами прежде.
Он повернулся к Кортане:
— Сколько у них осталось кораблей? Где настоящие, а где — иллюзия?
— Данные недостоверны, сэр. Я насчитала четырнадцать целей, прежде чем чужаки открыли огонь и наполнили пузырь ионизированной плазмой. На текущий момент… — по крошечному синему телу Кортаны побежали строчки чисел, — учитывая зеркальные отражения и экстраполяцию, могу предположить, что уцелели от трех до пяти кораблей.
Адмирал Уиткомб заскрежетал зубами, пытаясь собраться с мыслями. Он должен был заставить флагман двигаться, уничтожить хотя бы пару вражеских крейсеров. И быть может, разлинованная плазмой аномалия покончит с остальными.
Это была их лучшая возможность прорваться к спасению. Лучшая и единственная. Приходилось надеяться, что Мастер-Шеф починит двигатели.
— Хорошо, Кортана, — произнес адмирал, — выведи реакторы «Геттисбурга» на предельную мощность и приготовься пустить плазму по основному контуру. Заряди накопители всех имеющихся орудий.
— Выполняю, сэр.
Уиткомб посмотрел на экран, где виднелись очертания пристыковавшегося к ним фрегата.
— Скажи, а уцелел ли летный ангар «Геттисбурга»? Может он удерживать атмосферу?
— Так точно, сэр. — Кортана моргнула. — Впрочем, существует незначительная утечка в пределах тридцати двух килопаскалей в…
— Подавай туда давление.
— Вас поняла, адмирал. Но позвольте заметить, — ответил ИИ, — что это опасно сократит наши запасы кислорода.
Уиткомб продолжал разглядывать обступившие их вражеские корабли. Прямо у него на глазах плазменная торпеда врезалась в один из самых дальних крейсеров, сминая носовой отсек. По трубам плазменных контуров, протянувшимся вдоль бортов поврежденного судна, пробежала цепочка взрывов, и в пространство вырвались струи огня.
Ту же судьбу вполне мог разделить и флагман.
— Поторопись, Шеф, — прошептал адмирал.
На экранах возникли два ковенантских судна. Вдалеке из тумана вынырнул корабль-носитель, казавшийся абсолютно целым. А значительно ближе двигался крейсер, также практически не пострадавший, если не считать незначительной пробоины в районе кормы, и появился он в каких-то десяти тысячах километров. С ним требовалось разобраться в первую очередь.
— Лечь на новый курс, — приказал Уиткомб. — Два-четыре-ноль на ноль-три-пять.
Хаверсон непроизвольно шагнул ближе к экранам и сосредоточенно нахмурился, производя вычисления в уме.
