украшенные электрическими лампочками. Половина лампочек не горела.
Клоуны словно бы глядели на них, насмешливо ухмыляясь. У Фионы от их улыбок по коже побежали мурашки. Будь у нее больше времени, она бы выколола им глаза.
Откуда у нее только взялась такая мысль? Она терпеть не могла драться, а теперь думала о том, как бы выколоть кому-то глаза?
Не отвлекаться. Быстрее прочь отсюда. Остаться в живых. Победить.
Позади раздался оглушительный треск. Фиона обернулась.
Горящее колесо обозрения сорвалось с опор. Стальной круг высотой с четырехэтажный дом зашатался, накренился, а потом покатился, круша игровые кабинки, билетерские будки, сея повсюду огненный хаос.
Фиона остановилась. Элиот тоже. Они беспомощно смотрели на катящееся огненное колесо.
А оно катилось прямо на них.
Аманда закричала. Элиот потащил ее дальше. Фиона побежала за ними.
До ворот уже было недалеко, и Фиона увидела, что они заперты. На цепи висел амбарный замок. Конечно, она могла перерезать цепь, но это потребовало бы времени. А колесо обозрения докатится до них уже через несколько секунд.
Фиона обернулась. Колесо мчалось по одной стороне игровой аллеи. Оно подмяло под себя лимонадный ларек и качнулось к другой стороне дорожки. В мгновение ока исчезла площадка для серсо. Колесо катилось, виляя из стороны в сторону, и спрятаться от него было некуда.
Фиона схватила брата за плечо и заставила остановиться.
— Нам его не обогнать, — выдохнула она. — Нужно от него увернуться.
Элиот развернулся и посмотрел на огненное колесо, катящееся к ним. На несколько мгновений это жуткое зрелище зачаровало его, но он стряхнул оцепенение и понимающе кивнул.
Фиона попыталась оценить скорость вращения колеса, но оно резко вильнуло вправо, потом влево, налетело на фургончик для перевозки мороженого и отскочило назад.
— Бежим! — прокричала Фиона. — Быстрее, в другую сторону.
Они помчались по дорожке.
Тонны горящего металла со скрежетом покатились за ними, роняя искры.
Фиона почувствовала запах горящих волос — своих волос. Элиот развернулся и закрыл собой Аманду.
А потом жар исчез. Колесо прокатилось мимо. На счастье, никого из них пламя не обожгло.
Колесо налетело на главные ворота, сокрушило билетерские будки, ударилось о забор из проволочной сетки, замедлило ход, остановилось, постояло пару секунд, а потом с жутким грохотом рухнуло на землю.
В воздух поднялись языки пламени и снопы искр. Ухмыляющиеся фанерные клоуны загорелись.
Послышался дикий хохот Миллхауса.
Фиона резко обернулась.
Миллхаус стоял в десятке шагов от них, загораживая дорогу. Половина его тела почему-то до сих пор пылала. По идее, огонь давным-давно должен был погаснуть.
Фиона вовсе не хотела стоять на месте, но бежать было некуда. Все вокруг горело.
Миллхаус сделал шаг вперед.
— Вы именно там, где мне хотелось, — прошептал он. — В самой середине моего огненного кольца.
— Ты так все и задумал? — прокричала Фиона.
По идее, она должна была испугаться. Почему же ей не страшно? То ли что-то сломалось внутри ее, то ли чего-то недоставало.
— Мне сказали, что вы придете. Поэтому я подготовился. — Вместе со словами Миллхаус извергал клубы дыма. — Все будет хорошо. Я вас освобожу. Я мечтал, чтобы со мной так поступили давным- давно.
— Ружье, — прошептал Элиот. — Скажи, что оно у тебя есть.
Фиона покачала головой.
Близнецы и Аманда отступили на три шага назад, но жар от упавшего колеса обозрения все еще был слишком силен. Еще шаг — и они сгорят заживо.
Миллхаус приближался. Он поднес правую руку к левой, и она тоже воспламенилась. Он взвизгнул и расхохотался.
— Скрипка, — негромко сказала Фиона брату.
— Да! — Миллхаус карикатурно притопнул ногой, делая вид, будто танцует. — Сыграй-ка мне джигу, дьяволенок! Твоя музычка мне по сердцу. Как и огонь.
Аманда прижалась лицом к плечу Элиота и заплакала.
Для музыки не оставалось времени. Пока Элиот будет доставать скрипку, Миллхаус их настигнет.
Фиона сделала шаг вперед, встала между братом и Миллхаусом — чудовищем в человеческом обличье.
— Храбрая какая, — брызгая слюной, процедил сквозь зубы Миллхаус, полностью охваченный пламенем. — Мне говорили: ты можешь попробовать сразиться со мной.
— Пробовать я не собираюсь.
— Ты с ума сошла? — прошептал Элиот. — Что ты делаешь?
Сердце Фионы забилось спокойнее, жар внутри ее остыл. Никакому мерзавцу она не позволит сделать что-нибудь плохое ей и ее брату. Холод распространился по ее телу. Это было то самое ощущение, которое она испытывала, когда попыталась попасть дяде Аарону по голове деревянным «йо-йо».
Но с Миллхаусом ей хотелось сделать нечто другое. Она хотела остановить его навсегда.
Фиона сняла с запястья резиновый браслетик и сильно растянула его.
— Меня таким не испугаешь, девчонка.
Миллхаус шагнул к ней, роняя огонь с вытянутых рук.
— Нет! — крикнула Аманда.
Фиона бросилась вперед и увернулась от Миллхауса. Ему нужно было только обхватить ее руками — и она сгорела бы заживо.
Но за долю секунды до того, как это могло случиться, к Миллхаусу прикоснулась растянутая между руками Фионы резинка. Девочка с силой двинула резинку вперед…
И рассекла тело Миллхауса по диагонали — от левого плеча до правого бедра.
Его кожа, мышцы и кости оказали не больше сопротивления, чем паутинка.
49
Что-то не так
Фиона захлопнула дверь своей комнаты и остановилась, чтобы отдышаться.
Они послушно доложили о спасении Аманды Лейн, пока бабушка везла их домой. Потом их с Элиотом бесцеремонно заперли в квартире, а бабушка с Си повезли Аманду в больницу.
Бабушка велела внукам отдыхать. Сказала, что сама сообщит об их успехе Сенату.
Фиона обогнала бабушку и Элиота и поднялась по лестнице бегом. Ей хотелось остаться одной. Ни бабушка, ни Си не спросили ее о том, как ей удалось справиться с Миллхаусом. Неужели они уже знали как? Или им просто было безразлично?
Фиона обвела взглядом комнату: глобус, три тысячи книг на стеллажах вдоль стен, письменный стол с аккуратными рядами остро заточенных карандашей и синюю механическую пишущую машинку «Корона».
Она ненавидела все это. Фиона провела здесь всю жизнь, читала, училась, но какой в этом смысл? Что толку от того, что они с братом выдержали назначенное Сенатом испытание? Судя по предсказанию тети Даллас, ей осталось жить один день — нет, даже меньше.
