Андропове, когда страна уже задрожала в предчувствии близких и кардинальных перемен), за пять лет приписок сумма хищений из государственного бюджета составила около 1,4 миллиарда рублей.
При этом следователи Генеральной прокуратуры, занимавшиеся все тем же «хлопковым делом» рассказывали совершенно потрясающие вещи. Правительственные чиновники СССР, непосредственно подписывающие бюджетные выплаты по липовой отчетности, вели себя так, как будто находились в невменяемом состоянии. Суммы «подарков» за такие подписи составляли около… нескольких тысяч рублей, а иногда «дарители» отделывались дорогими золотыми украшениями!!! Когда следователи спрашивали этих людей: «Неужели вы не понимали, что своей подписью вы обеспечивали миллиардные хищения, рисковали, а вам при этом бросали даже не крошки с барского стола и даже не объедки?» И вы знаете, что удивительно? Судя по реакции этих самых чиновников – действительно не понимали. Потому что до некоторых только «на беседах» со следователем доходил размер их маразма, и это приходило так внезапно, что некоторые даже теряли сознание.
Но с чиновниками более или менее ясно. «Слепоглухонемые» служители государственности просто привыкли вообще не морочить себе голову по поводу бумаг, которые подписывали, да и использовали этих людей втемную их непосредственные начальники. Вот они-то как раз получали на порядок большие суммы.
До тех пор, пока руководство республики действовало исключительно в рамках своей области, регулярно отстегивая положенные деньги дальше по цепочке, в правительственные круги СССР, «выкрутасы» спокойно сходили им с рук. Но иногда, очевидно, случались какие-то «разборки» в верхах и зарвавшимся «советским беям» напоминали, что Узбекистан все-таки входит в состав СССР. Именно этими разборками, очевидно, можно объяснить уже упоминавшиеся заведенные уголовные дела на отдельных руководителей республики. Правда, по свидетельству Генеральной прокуратуры, а в частности следователей, которые эти самые дела заводили, хода им никуда не давали. Так, попугали, потрясли папкой с уголовным делом перед носом провинившегося и заперли материалы в сейф. Учитывая все вышеизложенное, вряд ли «хлопковое дело» всплыло на поверхность и стало известно рядовому советскому народу случайно. Наверняка имели место какие-то политические дрязги. Между прочим, рьяные борцы за правду Гдлян с Ивановым в результате своего расследования выяснили, что никто из правительства СССР никаких взяток от руководства Узбекской союзной республики не получал. Ну-ну. Видно, утомились правдолюбцы к концу расследования, подустали.
Помимо цифр на общереспубликанском уровне были еще и приписки в более «локальных» масштабах. Опять же, надо было выработать какую-то единую таксу, чтобы расплачиваться с местными поставщиками. Районные расценки были такими: за пустой вагон с хлопком (то есть числящийся только по документам) – 10 000 руб. За полупустой вагон – соответственно 5000 руб. А за вагон с пересортицей (с тем самым линтом или улюком) – от 6000 до 7000 руб.
В момент разговора с отцом о событиях в Узбекистане я еще не знал цифр. Это я потом поинтересовался. А тогда отец просто сказал, что узбеков в криминальном мире не любили, не понимали и предпочитали с ними не связываться – себе дороже. «Крыша» у них – не дай боже, схарчат и не заметят. Больше того, тех деловых людей, которые держали с ними связи (в частности, директоров предприятий, принимавших «левое» сырье), уголовники тоже недолюбливали, хотя и побаивались трогать в открытую. Может быть, это происходило в связи с тем, что «близок локоть, да не укусишь», – трудно сказать. Но в любом случае узбеки платили той же монетой. Они еще в те годы повальной «дружбы народов» были злостными националистами и предпочитали без крайней нужды с русскими дела не иметь. А если и иметь, то только финансовые. Говорят, многие директора заводов, которые принимали «левое» сырье, даже в лицо никогда никого из своих партнеров не видели. Переговоры проходили через посредников – узбеков, постоянно живущих на европейской части СССР. Так что в отличие от гостеприимных грузин богатые люди в Узбекистане не жаловали вмешательство в свои дела посторонних.
И последняя нация, деловые качества которой я обсуждал с отцом. Именно эта нация почему-то вызывала у отца больше всего симпатии. Возможно, потому, что из всех других именно ее представители занимались коммерцией по врожденной склонности и часто, как говорил отец, «из любви к искусству». Вот что я узнал о цыганах и их роли в криминальном мире СССР и в подпольном бизнесе.
Цыгане
История цыганского «бизнеса» насчитывает века. Несмотря на прижившийся в русском фольклоре образ цыгана-конокрада. Да, большинство способов, которыми цыгане добывали себе пропитание, во все времена вызывали у окружающих критику. Но существовали и ремесла, особенно на Руси, которые исстари закреплялись за цыганами. Кузнец – цыган, еще один расхожий образ, но мало кто сейчас помнит о том, что цыгане снабжали жителей деревень и сел отличного качества скобяными товарами. Хотя, конечно, цыгане ремесленники скорее поневоле, это далеко не самый привлекательный для них способ заработать денег. Но если уж вспоминать об исторических корнях, то обязательно нужно назвать еще один способ получения прибыли, который был совершенно органичен для этой нации. Кочуя по стране, эти предприимчивые люди закупали в селе, которое специализировалось (допустим) на плетении лыка, товар: лапти, короба, шкатулки – и везли его по окрестным селам, где продавали дороже, а после опять покупали товар, гордость очередной деревни. И так до бесконечности.
Вот теперь можно переходить к официальной истории «цыганского бизнеса» в СССР. А начиналась официальная история в 1927 году в Москве. Именно в этом городе одновременно зарегистрировались три цыганскихе артели: «Цыгхимпром», «Цыгхимлабор» и «Цыгпищепром» (вот ужас-то для слуха и языка!). Работали в артелях в основном оседлые цыгане, проживавшие в то время в Москве. Возникшие артели принял под крыло Кредитно-промышленный союз, как и большинство аналогичных образований в то время. Официально предприятия назывались «Промысловая кооперация» и по структуре совершенно не отличались от кооперативов образца 1990-х годов. Специализация артелей была самая разная: от развеса и упаковки сыпучих продуктов до производства бытовой химии. Последнее, очевидно, было связано с доступом на какой-то «прикормленный» склад. Чуть позже цыганские артели расширили ассортимент производимых товаров и появились мебельно-обивочные артели, а также артели, где делали национальные платки и шали (ну, это как раз понятно) и вполне приличные трикотажные вещи.
Дело пошло довольно ходко, и к 1931 году в Москве было двадцать восемь цыганских артелей, в которых трудилось почти полторы тысячи человек. Но и Ленинград не был обойден вниманием этой вездесущей нации. И хотя по количеству артелей город трех революций заметно отставал от столицы, именно в Ленинграде в 1934 году зарегистрировали самую большую и, если можно так сказать, «профильную» цыганскую артель «Нацменбыт». Жалко, что не сохранилось ни одной расшифровки этой абракадабры. Но продукция, которую выдавала артель с таким непонятным названием, была самая прозаическая: котлы, железные бочки и другие металлические изделия. Предприятие действительно оказалось солидным, хотя бы потому, что на нем трудилось около двухсот человек, – немыслимая для артелей того времени цифра.
Надо отметить, что цыгане никогда не пошли бы на создание артелей, если б не трудности, которые они стали испытывать при приобретении материалов для производства. Некоторые поставщики отказывались иметь с ними дело, минуя официальную отчетность. А достать необходимое количество материалов жизненно важно, вот и пришлось пойти на некоторые уступки государству. Артели стали настоящей отдушиной для свободолюбивого племени. Государственные предприятия с их до фанатичности строгой дисциплиной и «потогонной системой» совершенно не подходили для цыган с их большими семьями и огромным количеством ежедневных бытовых забот. К тому же природная тяга к частному бизнесу и предпринимательству в артелях получала удовлетворение. Но то, что хорошо цыганам, плохо государству. Что, впрочем, для цыган было не новостью, так чаще всего и случалось на протяжении всей их истории. Совершенно очевидно, что государство не собиралось долго терпеть под боком частные лавочки, внутри которых к тому же насаждались собственные законы, трудовые и дисциплинарные нормы. Официальные же претензии государства к цыганским артелям были сформулированы следующим образом: «
