проблема, но ничего разглядеть по-прежнему не смог. И когда первое недоумение прошло, ему (очевидно) пришла в голову именно фраза о наибольшем удалении от греха.
Ведомый этим никогда не подводившим советского человека принципом, гражданин (враз ставший законопослушным) не нашел ничего лучшего, как переложить возможную ответственность за столь необычную находку на органы правопорядка, и, недолго думая, отнес странную находку в ближайшее отделение милиции. Там его поначалу приняли не очень ласково и посоветовали обратиться в бюро находок. Но гражданин был настойчив и все-таки умудрился продемонстрировать внутренности необычного портфеля. Когда милиционеры увидели содержимое «летательного снаряда», с них моментом слетела томность, и они галопом поскакали на место удивительного происшествия. И, как и законопослушный гражданин, ничего необычного не увидели, кроме мирно святящихся окон. Но милиционеры не удовлетворились поверхностным осмотром и, вычислив приблизительно, откуда мог упасть портфель, начали поквартирный обход. И на седьмом этаже их поджидала еще одна неожиданность. Двери вместо гостеприимного хозяина открыли суровые молодые люди в штатском, которые увидев милицию тоже изрядно удивились. После обмена сумбурными репликами выяснилось, что в квартире силами ОБХСС проводится обыск, так как хозяин этой квартиры проходит по делу как подозреваемый в подпольном производстве какого-то очень хорошо продаваемого товара. Портфель тут же приобщили к делу и радостные донельзя обэхаэсники отправились допрашивать подозреваемого.
Увидев портфель, цеховик заметно поскучнел и попытался отпереться от обладания им, но ему строго напомнили про отпечатки пальцев, и он совсем расстроился. После чего признался, что портфель он загодя, вот именно на такой неприятный случай, как обыск, подвесил за леску на балконе, и как только неприятность произошла, изловчился и перерезал леску. В дополнение к признанию, цеховик посетовал, что был уверен, что тот прохожий, который найдет упавший портфель, не то что ни за что не пойдет в милицию, а, не общаясь ни с кем по дороге, побежит домой и понадежнее спрячет находку. «По крайней мере, я бы так и поступил», – с тяжелым вздохом признался удрученный цеховик и тут же нарвался на лекцию о той самой законопослушности советских людей. То, что он при этом подумал об умственных способностях нашедшего портфель гражданина, к сожалению, осталось за кадром этой истории.
Машину в тот год отец так и не поменял. Как, впрочем, и в последующие несколько лет. Так и ездили мы почти до самого его ареста на «Москвиче» приятного зеленого цвета. Уж не знаю, каким образом папе удалось отговориться от покупки «Жигулей». Самое смешное, что я почти до середины девяностых годов был искренне убежден, что «Москвич» прекрасная машина, которая почти не ломается, а если и случается с ней конфуз, то поломки обычно бывают легкоустранимыми и ненавязчиво отражаются на семейном бюджете. Это детское заблуждение возникло у меня на почве тесных отношений отца с мастерами станции техобслуживания. Со слов своих приятелей и одноклассников я знал, что их отцы проводят под машинами практически все свободное от работы и горячительных возлияний время. Тогда как я сам ни разу за все время, что у нас была машина, не видел отца под капотом. Если с машиной случалась поломка, то отец тут же буксировал ее на станцию техобслуживания и оставлял на попечение мастера. Никаких очередей, естественно, при этом не наблюдалось, как не наблюдалось и нецензурных замечаний в адрес косорукого владельца, который довел агрегат до безобразного состояния. Мастер был вежлив с отцом, называл его по имени-отчеству и не уставал справляться о здоровье супруги.
В тот единственный год, когда я сумел пообщаться с отцом, будучи уже почти взрослым, я поинтересовался у него, связывали ли его деловые отношения со всеми этими людьми: сантехником, мастерами со станций техобслуживания, приемщицей из ближайшей к дому химчистки, которая после окончания рабочего дня приносила к нам сданные в их учреждение вещи, и со многими другими людьми, которые значительно облегчали жизнь не только ему, но и всем нам. Выходило, что нет, никаких деловых отношений не было и в помине. Срабатывала та самая система круговой поруки, бартерные отношения, при которых услуга оплачивалась другой услугой. Попав в этот замкнутый круг один раз, ты становился кем-то вроде члена закрытого клуба, который, один раз получив доступ к членству, мог пользоваться любыми (очень обширными) привилегиями. Что примечательно, даже если у вас были деньги, полученные честным путем, например заработанные или накопленные, они совершенно не давали вам право на членство, даже при наличии определенных знакомств в нужной среде.
Услуга = деньги
Деньги в СССР приблизительно с начала семидесятых годов стали играть какую-то безналичную роль, так как на них очень мало можно было реально купить. Гораздо больше, чем денежные купюры, в этой удивительной стране ценилась постоянная возможность оказывать полезные услуги. Вот в связи с этим замечанием хотелось бы развеять еще одно повсеместное заблуждение. В наше время о цеховиках настолько же мало известно, как и в прошлом. Поэтому часто под этим понятием подразумеваются исключительно производители товаров, чаще всего народного потребления, что является в корне неверным. На самом деле под цеховиками всегда подразумевались производители. И не важно чего. Это могли быть и бытовые услуги, и частная маклерская контора – бледная копия западных агентств по недвижимости. Главное, как я уже говорил, цеховики не просто забирали у государства средства и возможности, они их еще и творчески перерабатывали.
Кстати говоря, несколько очень приличных состояний в нашем городе были сделаны именно на предоставлении услуг. Что не удивительно, так как законы рыночной экономики, не существовавшие в Стране Советов, тем не менее вовсю работали в системе подпольных производителей. А как теперь известно даже школьникам, рынок услуг во всем мире приносит большую часть национального дохода многих стран. Особенно сие утверждение касается тех стран, которые живут за счет туризма. Чтобы не быть голословным, могу перечислить несколько примеров успешного подпольного бизнеса цеховиков, которые занимались предоставлением услуг.
Самый известный и затертый до состояния нестояния пример – кладбищенская мафия. Именно на предоставлении ритуальных услуг, а также изготовлении памятников и зиждился основной капитал «гробокопателей», как их называли. По крайней мере, такое положение вещей сохранялось приблизительно до начала девяностых годов, после чего реестр предоставляемых сотрудниками кладбищ услуг значительно расширился. Но это уже другая история.
Дальше обязательно нужно упомянуть скорняков. Именно скорняки занимали не последнее место в списке состоятельных цеховиков нашего города. При этом тонкость их ремесла состояла в том, что никто из них не брал у государства ни одной копейки. Бизнес был построен исключительно на материалах, принадлежащих заказчику. Нитки и те благонадежно покупались в магазинах, благо стоили они тогда даже не копейки, а копейки за килограмм. Однако, как и в случае с львовскими трикотажниками, когда правоохранительным органам удавалось взять скорняков за мягкие места, статья все равно «пришивалась» за хищение госсобственности, под которой подразумевались неучтенные и поэтому считавшиеся «нетрудовыми» доходы.
Но были и неизвестные широкой общественности случаи. Причем, что характерно, эти случаи остались за кадром и для ОБХХС, и для других комитетов безопасности. Хотя за последних ручаться нельзя ни при каких обстоятельствах. Расскажу лучше потрясшую меня историю про дебют игровых автоматов в Ленинграде. Ели вы подумали, что сейчас речь пойдет о насаждении в нашем замечательном городе тривиальных «одноруких бандитов», то это неправильная мысль. На самом деле имеются в виду обычные игровые автоматы, отрада детишек, юношества и даже взрослых людей образца восьмидесятых годов: «Морской бой», «Настольный хоккей», детские качалки-лошадки, прообраз «хваталок» – пластиковых ящиков с мягкими игрушками. Только в те доисторические времена в «хваталки» закладывали жвачку отечественного производства, пластмассовых уродцев неопределенного назначения (для игрушек они были слишком страшные) и даже куски мыла.
Все началось с выставки под завлекательным названием «Досуг и развлечения», проведенной в 1975 году. Выставка, как и все в СССР сделанное за казенный счет, была оформлена с необыкновенным размахом. Советские люди провели немало часов возле ярких стендов заграничных фирм, любуясь предметами развлечения и досуга, назначение которых им часто трудно было сразу определить. На этой выставке представлялось и несколько стендов с игровыми автоматами, которые в СССР к тому моменту еще не производили.
После закрытия выставки, которая продлилась несколько дней, испанская и французские фирмы, представлявшие на своих стендах как раз игровые автоматы, вместо того чтобы упаковать свою продукцию
